«Проболтается кому-нибудь или совершит глупость, и
тогда весь замысел развалится. Надо обязательно переговорить с ним
и, возможно, начать действовать раньше, чем запланировано», –
подумал Корн.
Народ
потянулся на выход, перешептываясь и поздравляя барона. Глядя, как
Ласкон улыбается и иногда кивает в ответ, что очень льстило простым
людям, управляющего еще больше перекосило от злобы, однако
сдержался, выдавил улыбку и, вложив в голос льстивые интонации,
произнес:
– От всей
души поздравляю вас, мой господин. Отныне вы не мальчик, но
муж.
–
Благодарю. Жаль, что дед не видит меня сейчас. Он был бы счастлив,
– вежливо ответил Грав и устремил на собеседника изучающий
взгляд.
– О да,
конечно. Господин барон любил вас как никого другого. – Корн
опустил глаза и отступил на шаг, пропуская младшего Ласкона. На миг
ему показалось, что мальчишка все знает. «Но откуда? Не может быть.
Нервы просто шалят», – успокоил сам себя Корн и покинул молитвенный
зал.
Уже у
себя в кабинете он окончательно пришел в норму и со злорадством
представил, какое лицо сделается у молодого барона, когда тот
узнает, что стал предателем человеческой расы. Остается сожалеть,
что обвинение будет выдвинуто не в Империи. Там наказание за связь
с мутантами куда страшнее обычной смерти от клинка.
В дверь
постучали.
–
Войдите, – громко пригласил управляющий, думая, что заявился
капитан.
К
удивлению, посетителем оказался Грав Ласкон собственной персоной.
Раньше наследник никогда не изъявлял желания пообщаться. Корн
полагал, что уже и не успеет.
Новоявленный барон с порога немного нахально
потребовал:
– Мне
нужны все бухгалтерские книги и вся переписка, связанная с
торговыми делами нашего рода.
От
неожиданности и наглости Корн едва не задохнулся. Кровь прилила к
лицу, а кулаки невольно сжались.
– Вы мне
не доверяете? – Управляющий смог выдавить привычную фальшивую
улыбку.
– Почему
так решили? – Ласкон прошел дальше, ступая по толстому дорогому
ковру, и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. – Или вам есть что
скрывать? Неужели ведете двойную бухгалтерию? – делано удивился
барон, и эта наигранность вывела управляющего из равновесия еще
больше.
– Да как
вы смеете! Вы подвергаете мою честность сомнению? Я не для того
служил столько лет вашей семье, чтобы выслушивать глупые обвинения
какого-то юнца, единственное достоинство которого – его
происхождение! – выкрикнул Корн.