Он посмотрел своему наставнику прямо в глаза, убедившись, что
полностью завладел его вниманием:
- Это тяжело. Это больно. Это не для всех. У Блейк доброе сердце
- совесть в моей голове говорит ее голосом, знаешь?
- Ты говоришь так, будто это было неизбежно.
-...Может быть, - прошептал Браун, отводя взгляд. - Но она
желает справедливости не меньше нас с тобой. Ради Праха, она
оставила свою семью, судьбу, считай, принцессы ради ночевок под
луной, этой дряной тайной базы с дерьмовой едой и жизни
преступницы.
- И тем не менее, она ушла. Потому что жизнь каких-то машинистов
для нее важнее нашей свободы?! Да каждый день фавны работают в
шахтах Шни за гроши, каждую неделю умирают в постоянных авариях,
потому что SDC жаль денег на безопасность и врачей - ведь именно
так погибли твои родители, Моррон?!
- Так, - спокойно ответил Браун, вновь возвращаясь взглядом к
зеленым глазам своего наставника, которые уже начали пылать
знакомым неукротимым огнем и стальной решимостью. - А еще нам
отказывают в работе, в обслуживании, в медицинской помощи. Я все
это знаю - я видел. Но, как я уже сказал, иногда все эти причины
звучат как дерьмо - и порог, за которым ты больше не можешь платить
цену, у каждого свой.
- Ты хочешь сказать мне, что я должен смириться. Принять все
это. Простить ее.
- Нет. Я хочу сказать, что все мы платим цену, Адам. Это -
твоя... наша.
-...Ты прав, - пробормотал Адам, вновь возвращаясь к бутылке. -
Иногда все это действительно звучит как дерьмо.
- Я же говорил... - скривился Браун, вновь прикладываясь к
бутылке и чувствуя, что алкоголь уже туманит его разум, пробиваясь
сквозь естественную защиту ауры.
- А ты вырос за этот год, Моррон, - вздохнул командующий.
- Так часто происходит с детьми, Адам, - ухмыльнулся Браун. -
Особенно, когда они уезжают в другую страну, где рядом больше нет
наставника, который объяснит и прикроет.
- Тебя хвалили в Атласе. Вроде бы даже предлагали остаться.
- Я оставил тебя всего на год, а ты уже на пути превращения в
алкоголика.
- Если бы я не был пьян, я бы надрал тебе твою дерзкую задницу,
сопляк, - сузил глаза Адам, тщетно удержать губы от того, чтобы
растянуться в слабую улыбку.
- Это был долгий год, учитель, - с ложным смирением ответил
Браун. - Протрезвей, и мы еще посмотрим, кто, кому, и что
надерет.