– Танат, ты опять о своих постмодернистах? – усмехнулся гигант. – Так им еще далеко до мейнстрима! Тем более – у нас! Да они и сами против, чтобы их сводили в какое-то общее течение.
– Это не течение, а состояние, состояние после всего, что случилось с культурой в ХХ веке.
– И что это за состояние?
– Это такой сильный похмельный синдром после слишком большой веры в Разум. Крах нацизма и коммунизма показал, что нельзя верить во что-то одно, что не только сон разума, но и сам разум рождает чудовищ, когда слишком переоценивает свои возможности. И вообще нет платоновского мира идей, разум находится в языке.
– И, значит, мир – это текст?
– Да, с этим ничего не поделаешь. Все в этом мире, действительно, только текст, иначе мир не интеллигибелен.
– Папаша, ты согласен? – повернулся гигант к Агзамову.
– Знаешь, – улыбнулся Агзамов. – Мы – восточные люди, а на Востоке мир – скорее подтекст, а не текст. И я думаю, что это правильно.
– Оригинальнейшая трактовка теории Дерриды! – осклабился гигант.
– Да он о нем скорее ни сном, ни духом, – грустно констатировал Танат.
Агзамыча оскорбило, что эти, по всему видать, пауперизованные элементы еще смеют посягать на его интеллектуальную экипировку.
– Слушайте, молодой человек, – весьма вежливо обратился он к книгочею, – что вы имеете против подтекста?
– Да ради бога! – широко махнул рукой Танат, – только сначала текст, а потом подтекст, сколько угодно подтекстов. Но если нет текста, извините, никакого подтекста не будет.
– Ну, хорошо! – хитро улыбнулся Агзамыч. – Вы хотите отсюда выйти?
– Хотим! – сказал гигант.
– Тогда зови начальство.
Гигант заколотил в дверь. К зарешеченной двери подошел сержант.
– Чего надо?
Но тут к двери подошел Агзамыч и что-то шепнул на ухо сержанту. Сержант, как говорится, не повел и ухом. Тогда он вынул из кармана минииздание своего отца Агзамова и показал милиционеру.
– Ну, знаешь, кто это? – и указал на фамилию своего отца.
– Аг-зам Аг-за-мов, – прочитал по слогам сержант.
– Знаешь, кто он такой?
– Не-а.
– Лауреат Государственной премии СССР. А я его сын. Понимаешь?
– Ну и что?
Тут к Агзамычу подошел гигант и, дыша ему в лицо перегаром, спросил:
– Ты че ему мозги паришь? Ты же не Агзамов.
– Как не Агзамов? – возмутился Агзамов.
– Ты на себя посмотри – нет в тебе никакого лоска, гонора, какой же ты Агзамов? Между прочим, вчера по «ящику» передавали, что сегодня он летит в Америку, – выказал немалую осведомленность гигант. – Знаешь че? – еще плотнее придвинулся он к Агзамову. – У тебя бабки есть?