Впрочем, я сразу деликатно дал понять,
что делиться более значимой информацией вот так сразу не собираюсь.
Конечно, изучить, и, в конце концов, после многих опытов, повторить
некоторые из тех вещей, что были мне предъявлены на допросе, предки
смогут. Но, основной массив ценнейшей информации - планшет - сейчас
лежал во внутреннем кармане. С большой неохотой, но контрразведчик
согласился передать его мне на встречу с императором – опять же,
под честное офицерское, что устройство не нанесет последнему вреда.
Заверив, что именно так и будет, но оно мне жизненно необходимо,
чтобы убедить царя в своей правоте, я заполучил планшет назад.
Конечно, если моя афера провалится, его, несомненно,
отберут.
Но.
Даже если так, даже если включат - с
паролем у них будут явные проблемы. А без оного – это лишь
бесполезный кусок пластика, даже разобрав который по винтикам,
ценнейшую на ближайшие сто лет информацию, из него не
получить.
В конце концов, поняв, что большего
ему из меня не вытянуть, ротмистр поумерил свой пыл и разговор
перетек в русло повседневности. Малозначимые разговоры о
ресторанах, грядущих представлениях зарубежных театральных
трупп…
В комнатке вновь появился Гейден. За
окном давно уже пробил полдень, и солнце заливало своим светом окна
дворца. Очевидно, посетители, встреча, с которыми была
приоритетнее, чем разговор со мной, у
Николая II закончились, и он мог уделить мне
время.
- Государь готов принять вас, -
флигель-адъютант произнес это холодным, официальным тоном, жестом
поманил к себе.
Мы с Лавровым уже были готовы
последовать за графом, когда последний, в очередной раз дежурно
улыбнувшись, огорошил меня своей фразой.
- Владимир Николаевич, вам придется
обождать здесь, - он жестом указал на кресла, в которых мы с
контрразведчиком провели последние три часа. И, прежде чем Лавров
смог что-либо возразить, граф добавил:
- Государь примет вас позднее, -
сообщил он Лаврову.
Вот так номер. Меня что, одного
допустят до императора? И даже ротмистр не будет свидетелем нашей
встречи? Чудны твои дела, о, время.
Двери, за которыми доселе скрывались
лишь видные государственные чины, распахнулись и для
меня.
Момент истины настал.
Помещение, в которое я попал,
оказалось роскошно, по моим взглядам, обставленным рабочим
кабинетом. С мебелью из настоящего, искусно отделанного дерева,
стеллажами, на полках которых покоились многотомные книжные
издания.