Потому как неблагоразумные совершала крайне редко, познав еще в самом начале своей супружеской жизни одну непреложную истину – хорошо там, где нас нет, но дома все равно лучше.
За шесть месяцев ежедневного общения – сначала письма, потом телефонные разговоры, я поняла, что он – моя полная противоположность и, в то же время, моя потерянная еще внутриутробно – половина души.
Банальность… Ах, как я боялась банальности. Как я бежала от нее.
Бежала и падала в объятья надвигающейся беды по имени платоническая любовь.
Не надо быть Платоном, чтобы понять, что у платонической любви итог один – и тот далеко не платонический.
Наши встречи начались через полгода и продолжались шесть с половиной лет.
– … Н-да… Ты по-прежнему – торопыга… Моя торопыга… Ну, не совсем… Шесть лет и шестьдесят один день.
Раз в год. Где-нибудь в мире, ставшем маленьким, каждый раз в другом городе, другой стране. Только время года почти не менялось – поздняя весна, либо – ранняя осень…
– Конечно, ты была – весна, я – осень… А пару раз мы встречались дважды в год – помнишь?
Встретившись впервые, мы сразу поняли, что продолжать жить в разных полушариях смерти подобно. И – продолжали жить.
У него была куча недостатков.
И как же я его любила – и за каждый в отдельности, и за все вместе…
– Да, я знаю… я помню…
Он же – наоборот – любил мой идеал – даже называл меня Тала – от Галатея…
Он жил на берегу океана со своей семьей. Двое детей – мальчик и девочка, и женщина с большими серыми глазами. Я видела эту фотографию у него в портмоне.
И любил меня…
– И любил – тебя…
Когда порвалась цепочка, и с моей шеи упал медальон, он попросил показать – что внутри.
– Наша мужская толстокожесть… Я причинил тебе боль…
Там была фотография моего мужа и дочери. Я поцеловала их и положила медальон на прикроватную тумбочку.
Ну и кто мы после этого?
– Как – кто? Мужчина и женщина. Всего-навсего. Мужчина – и – женщина… А кто же еще?
Когда человек тонет, в определенный момент времени он перестает сопротивляться.
И тогда идет ко дну.
После нашей встречи я перестала сопротивляться.
А дна все не было.
Была ежесекундная тоска по несбыточному.
И горячее – прямо под ребрами – счастье.
Я переполнилась своей любовью – как кувшин.
И любовь стала переливаться через край:
Мы любили друг друга так самозабвенно и горячо, так бескорыстно…