Нестор поднял руку:
– Пан, стой! Не стреляй! Мы милиция! – и шипел кучеру: – Подворачивай! Еще! Еще!
Их разделяло теперь метров тридцать. «Бес его разберет в этой кутерьме: свои там, чужие?!» – колебались солдаты.
– Яка милиция? – прокричали с недоверием и злобой. Тот миг нерешительности оказался для них роковым.
– Бей! – выдохнул Махно, стреляя из нагана. «Максим» в упор косил нападавших. Ни один из них не устоял: кого разорвали пули, кого ранили, а кто и со страху упал. Их быстро окружили.
– Глянь, живой!
– И цэй дышэ.
– Не притворяйся, гад. Встать! – раздавались голоса. Из соседнего сада стрельнули. Ермократьев бросился туда.
– С теми, Нестор, как? Которые убежали… – спросил Алексей Марченко.
– Мигом на тачанку! Кто не сдается – бей. Других – сюда.
Пока выводили коней, резали телефонные провода на столбах и расстреливали пойманного начальника варты, вокруг убитых собрались крестьяне.
– Вы-то пойидэтэ, а нам як? – спросил Нестора Николай Клешня. Руки, губы его тряслись. Только теперь он понял, в какой капкан попал по собственной воле, и надеялся, что этот Махно, «защитник трудящихся» все-таки ж придумает выход, не посмеет просто так удрать. Клешня продолжал, чуть не плача: – Оцэ дывиться: за кожного нимця нашего повисять. У йих же такый закон!
– Отправляйтесь с нами, – жестко посоветовал Нестор. В его тоне уже не было и следа той доброжелательности, с которой они беседовали вечером за чаркой и домашней колбасой.
– Та куды ж? А симья? – не терял надежды Клешня.
«Какой из него боец? – с презрением подумал Махно.
– Как из моего г… пуля!» Стоящие рядом бабы плакали. Над ними свежим ветром несло темных запоздалых птиц.
– Вин правильно кажэ, – вступил в разговор беззубый дедок с впавшими щеками. – Всих нэ забэрэтэ с собою, а нас тут пококають. У йих порядок: дэ найдуть свого покойныка, там и карають.
Нестор сжал губы так, что их совсем не стало видно.
– Несите лопаты, – приказал. – Погрузите трупы на подводы и закопайте в помещичьем леску. Хай вин за все и отвечает. Не падайте духом. Мы еще вернемся. По коням!
Петр Лютый в последний момент увидал руки молодой тетки, что провожала их. Грубые от земляной работы, с крупными венами, они жалко, беспомощно вздрагивали, и ему стало не по себе…
Отъехав порядочно от Марфополя, отряд спустился в балку, чтобы передохнуть, скрыть следы, да и надо было решить, что делать с тремя пленными, которых везли на подводе. Не таскать же их за собой.