Нестор насторожился:
– Чего ты хочешь?
– Пойиду сам. Додому.
– Да в чем дело? Говори толком.
– Ну, нэ люблю я москалив! – вспылил Степан. – Ни добрых, ни злых. Хочу, шоб у нас була своя держава. Своя, чуешь!
– Тебе-то, нищему, что от нее? – недоумевал Нестор. Упрямство товарища казалось ему просто нелепым.
– Так думав дид, батько мий и я тоже! – стоял на своем Степан. Оседлав коня, он еще добавил напоследок: – А ты ридну мову забув!
Нестор вскочил, схватился за наган.
– Выдашь нас, что ли?
Беглец ускакал во тьму. Нестор с недоумением смотрел ему вслед.
– А ты чего ждешь? – отчужденно, почти враждебно спросил он Роздайбиду.
Тот сказал заковыристо:
– Из глины – горшок, из зерна – мука, из удали моей чтоб людям счастье вышло!
Нестор удивился такому красноречию, крутнул головой, и они поскакали дальше, к Рождественке. Это степное село тоже ютилось в холмах, верстах в двадцати от Гуляй-Поля. Всадники направились по убранному огороду к хате, что неясно краснела черепицей в темных кронах деревьев.
– Подожди тут, – Махно спрыгнул с коня. – Мужик-то надежный обитает. Но мало ли.
Под деревьями пахло падалицей груш, яблок, сухой баклажанной ботвой, что цеплялась за ноги. Залаяла собака.
– Жучок, свои прибыли. Не узнал? – тихо говорил Нестор, открывая калитку. Лохматая дворняга примолкла, даже взвизгнула.
– Хто там лазэ в таку рань? – послышался недовольный голос.
– Это я, Захарий Петрович, я.
– Тю-ю, Нестор Иванович? Ну, здоровы были! – заскорузлая рука легонько сжала пальцы гостя. – Проходьтэ, будь ласка.
– А немцев или варты не слышно?
– Бог миловал пока. И большевики сгинули.
Захарий Клешня с нетерпением ждал гостя-спасителя.
Сколько же можно мучиться родной, щедрейшей земле? На этих черноземах испокон веку гуляли его предки-козаки: гоняли отары, выращивали золотое зерно. Да тут палку воткни – глядь, вишня соком наливается! Но все захомутали цари. Если б не турнули с престола Миколку последнего да не прилетел соколом из ревкома Нестор Иванович – еще бы век воли не видать!
Не успели захмелеть от нее – опять же с севера большевички заявились, друзья голоты. За ними австрияки прикатили в железных касках, гайдамаков с полупольским говором привели, восстановили старые порядки. Лучшие наделы по низинам, плуги, сеялки помещичьи позабирали. Захарию плеток влепили на глазах соседей и зерно вымели подчистую. А все-таки есть, есть правда на белом свете. Вот он, спаситель, Махно, снова здесь. Он им покажет, подлюгам, где раки зимуют!