– Пойдем на автовокзал? – спросила подруга.
– Рано еще…
– Да, – согласилась Алина и вдруг улыбнулась. – С Рождеством!
– О, точно! С Рождеством! – Максим быстро огляделся и хитро подмигнул: – Так, сейчас вам будут подарки!
И убежал. Мы остановились в недоумении, но Макс вернулся очень быстро, протянул нам с Алиной маленькие елочные игрушки: дешевые пластмассовые сосульки, голубую и розовую.
– Правда, подарки только для дам, – он развел руками, как бы извиняясь перед Леоном и Арисом.
Я изумленно вертела в пальцах блестящую и почти невесомую игрушку цвета холодного неба.
– Где взял? – спросила.
– Где взял – там уже нет, – он кашлянул. – Сама как думаешь?
– Предпочитаю об этом не думать…
– Правильно, – похвалил Максим, потом, спохватившись, вытащил из кармана обрывок серебристой мишуры и, поколебавшись мгновение, протянул Алине: – Это так, в нагрузку…
– Ой, спасибо, – она благодарно улыбнулась. – А нам нечего подарить…
– Ну… это не страшно. Зато я придумал еще один подарок. Для всех! – Макс довольно потер ладони. – Идем! За мной!
Подарок оказался и впрямь очень приятный. В большом продуктовом магазине проходило сразу несколько рекламных дегустаций – сыр, сухарики, хлебцы и… кофе! Обычный растворимый кофе, но как же я по нему соскучилась!
Леон попробовал и отдал свой стаканчик Алине. Горыныч тоже отказался, я присвоила его порцию. В магазине было тепло, светло. Отсюда не выгоняли. Мы с подругой, развеселившись, примеряли карнавальные парики из перьев и цветной мишуры, Леон разглядывал елочные игрушки. Арис, покопавшись в кармане, достал горстку мелочи, которой едва хватило, чтобы пополнить запас спичек на несколько коробков. А потом Алина спросила у пожилой женщины время, и мы решили, что пора идти встречать родителей.
Уже подходили к автовокзалу, когда Алина вдруг остановилась, чуть согнувшись, как от боли.
– Что такое? – почему-то я сразу вспомнила о дегустации сыра. Но дело оказалось в другом.
– Женечка, – глаза подруги казались испуганными. – Жень, аномалия, кажется…
Мы сидели на лавке. Электронные часы показывали половину третьего. Родители должны приехать в четырнадцать пятьдесят четыре. Алинка почувствовала нестабильность в полвторого. Время еще есть. Возможно. И если не опоздает автобус.
Молчали. Я все боялась почувствовать эту тягучую боль в подреберье, которая будет означать конец… конец нашим надеждам увидеть родных, получить такие нужные вещи в заботливо собранных рюкзаках. Когда я поняла, что пожить в городе хотя бы несколько дней не выйдет, то, к стыду своему, больше думала как раз о приготовленных мамой вещах. А не о том, что родители зря брали отпуска, зря тратились на билеты, зря надеялись побыть подольше со своими дочерьми. Зря все бросили и поехали первым же рейсом черт знает куда ради возможности увидеться.