Катрин посмотрела на меня с какой-то грустью во взгляде и
потупилась:
– Думала, ты будешь рад меня увидеть. Говорят: ты и Таня спасли
мне жизнь. Спасибо за всё, что сделал для меня.
– Я действительно рад, что ты выздоровела, – я старался не
показать эмоций. – Без сомнения, у Птахиных хорошие врачи, но
повторяю вопрос: зачем ты здесь? Поблагодарить приехала?
– Ты же знаешь, я поклялась тебя защищать.
– И доносить на меня. Знаю. Не надо мне вешать лапшу на уши. Ты
с момента нашего знакомства занималась только тем, что шпионила за
мной. Или после того, как я покинул дом Барятинских, твоя миссия
изменилась? Неужели, Дмитрий Филиппович думает, что я – совсем
дурачок и ни о чём не догадаюсь? И он снова прислал тебя сюда? Нет
уж, достаточно. Держись подальше от меня и от бывшей младшей ветви.
А если я узнаю, что ты что-то замышляешь... В общем, езжай обратно
и скажи, что тебя рассекретили. Так будет лучше для нас обоих.
– Но я не доносила на тебя! – воскликнула Катрин, сделав большие
глаза. – Ты ошибаешься!
– Да? Интересно, а как же получалось, что Птахины были в курсе
всех моих дел? Почему Дмитрий с такой охотой отпустил тебя со мной
в Оханск? Когда тебя увезли, он ко мне новую служанку приставил с
теми же целями. А теперь опять тебя прислали шпионить? Или может
быть, Дмитрий желает убить меня, и выкрасть свою дочь? Для этого ты
здесь?
– Подожди, не спеши с выводами, – остановила меня Катрин. – Ты
ошибаешься, уверяю. Всё совсем не так. Ты правильно догадался:
Дмитрий Филиппович желал, чтобы я ставила его в известность обо
всех твоих действиях. Но я почти ничего не говорила ему. Я не
сказала, что ты поехал в Москву, иначе он не позволил бы тебе
этого. Я ни словом не проболталась ни о дневниках, ни о письме, ни
о других твоих личных делах.
– Но почему я тебе должен верить? Откуда я знаю, что ты говоришь
правду? И как глава рода отпустил тебя сюда после всего, что
произошло?
– Я не служу больше Птахиным, – Катрин помрачнела, будто вопрос
мой навеял тяжёлые воспоминания.
– Да неужели? Человек, который готов без рассуждений подохнуть
ради своего рода, говорит, что больше не служит роду? Такое может
быть? Не сходится тут что-то...
Катрин поджала губы. Я видел, что мои слова уязвляют её.
– Веришь или нет, это так, – тихо произнесла дружинница. – Когда
я вышла из комы и узнала, что произошло, я бежала. Я стала
клятвопреступницей, – последние слова дались ей через силу.