– Вздорная? Ну да. Конечно… – эхом отозвался жрец, а сам невольно вспомнил другую ведьму – огненно-рыжую, с зелеными изумрудами глаз Льессу.
Мать Светлолики была сильной ведьмой. Может, со столичными ей не сравниться в уменье, только не всякая столичная выживет в лесу, когда зима грозит завалить снегом избу до самой крыши, а осмелевшая за длинные ночи нечисть протяжно воет у порога, скребется когтями в двери, хнычет, царапая крышу. Прекрасная Льесса, чья огненная грива волос, практически не поддающаяся никакому гребню, спускалась до волнующих бедер, а изумрудному цвету глаз могли позавидовать самые лучшие драгоценные камни из Шаарских рудников, пять лет назад остановила Поветрие, выкосившее своей ржавой косой несколько окрестных селений, где до сих пор не рискуют селиться люди, зато расплодилась нежить. Рыжая ведьма отстояла Хренодерки, но цена была высока. Она сгорела за неделю, умирала в страшных мучениях в маленьком сарайчике за околицей деревни. Только старый жрец не покинул отчаянно цеплявшуюся за жизнь молодую женщину. Он обтирал влажной тряпкой пот и сукровицу с покрытого волдырями лба, смачивал потрескавшиеся от нестерпимого жара губы, поил целебными отварами, в составлении которых далеко не так был силен, как умирающая.
Сельчане боялись Поветрия. Умереть в таких муках не хотел никто. Только самые отважные носили небогатые подношения к старому сараю. По утрам жрец Гонорий обнаруживал молоко, сало, крупу и овощи в достаточном количестве, чтобы прокормить умирающую и ухаживающего за ней жреца. Страшно было сидеть и смотреть, как западают щеки, как гаснет свет в изумрудных глазах, чувствовать гнилостное дыхание смерти, но Гонорий в минуты своей слабости читал молитвы Всевышнему. Он молился за деревню, за умирающую ведьму, за ее одиннадцатилетнюю дочь, а еще просил смирения и терпения, чтобы с честью выдержать ниспосланное небесами испытание и облегчить уход измученной женщины. Иногда ему казалось, что губы умирающей беззвучно вторят его словам, и тогда он молился еще истовей, думая, что ведьма, отдавшая свою жизнь за жителей Хренодерок, шепчущая молитвы растрескавшимися губами, не может быть злом.
После смерти Льессы сарайчик сожгли вместе с трупом почившей в нем ведьмы. Пепел собрали и похоронили за оградой местного кладбища. Пусть ведьма умерла, спасая человеческие жизни, но нарушить обычай хоронить их род за пределами погоста не решились. На похороны пришло все село, не пустили только Светлолику. Боялись, как бы маленькая ведьма не подхватила заразу и не оставила деревню без последней защиты.