он будет этот час показывать – пленочки, где засняты забавы Наташки с Татьяной. С соответствующими комментариями. Сразу после того, как станут известны итоги референдума. Удачно момент выбран…
Мазуру показалось, что его приложили чем-то тяжелым по голове.
– Лаврик… – сказал он мгновенно севшим голосом. – Это же полные и окончательные кранты. Здесь эдакого никому не прощают. Все рушится… Я подозреваю, те же пленочки прокрутят телестудии нашего северного соседа – «Даймонд» там правит бал, а это, конечно же, они, у них мощная телестудия, их передачи ловятся тут по всей стране…
– Правильно мыслишь, – одобрительно кивнул Лаврик. – Франция здесь не ловится, никто не стал тратиться на прием спутникового вещания. Так что продублируют из Кириату, есть и такая информация…
– Кранты… – повторил Мазур ошарашенно. – Ей, пожалуй что, придется в эмиграцию сдергивать, в любом случае – трона не видать, несмотря на итоги референдума…
– Ты еще руки заломи, как беременная гимназистка, и причитать начни, – фыркну Лаврик.
Мазур присмотрелся. Старый сослуживец был что-то уж безмятежен, похоже, даже чуточку весел. И на лице у него сияло то самое благостное, прямо-таки ангельское выражение, а это означало…
– Лаврик, – сказал Мазур со вспыхнувшей надеждой. – Ты что, придумал что-то?
– Ну, так жизнь заставляет, – усмехнулся Лаврик чистой и просветленной улыбкой. – Пока некоторые тут с принцессами развлекаются, серые мышки-норушки вроде дяди Лаврика шмыгают в норках. Как пели в том фильме, ходы кривые роет подземный умный крот… – он мельком глянул на часы. – Сегодня вторник, через пять минут на экране, как всегда, будет выпендриваться Шустрый Жозеф… Ты ведь его смотришь?
– Каюсь, – сказал Мазур. – Когда есть свободное время. Что ни говори, интересно, умеет работать, паскуда…
– Вот именно, – сказал Лаврик.
И в самом деле, интересная программа, пусть и бульварщина до мозга костей… Означенный Жозеф происходил из зажиточного семейства (не такие уж миллионеры, но богатые), учиться родители, будучи из редкой здесь породы черных американофилов, отправили в Штаты. Где чадушко и закончило университет – не Гарвард и не Принстон, но и не захолустная дыра, добротный средний уровень. И вернулось хорошо подготовленным тележурналистом.
Семейство – и их легко понять – рассчитывало, что Жозеф займется чем-нибудь респектабельным, станет политическим обозревателем, к примеру, будет в элегантном костюме и дорогом галстуке солидно вещать в камеру. Однако такая карьера Жозефа, как оказалось, ничуть не прельщала.