– Репетируем следующий эпизод! – выкрикнул Михаил Потопаев, взял с пульта потрепанную брошюрку и направился в комнату.
Откуда-то появилась девушка-актрисулечка. Очень хорошенькая, а вот ножки у нее оказались как бутылки. На ней было вышедшее из моды платье с цельнокроеным рукавом и горловиной, собранной на узенький рулик. Смешное-пресмешное платьице, да еще эти ножки бутылочками…
Дайнека отправилась следом за ней и заглянула в гостиную. За большим овальным столом уже сидели режиссер, профессор и пианист. Туда же прошла актрисулечка. Она прочитала:
– Папа! Как здорово, что ты дома! У меня к тебе дело на миллион долларов!
Папой был пианист. Он спросил:
– Прямо на миллион?
Их прервал режиссер:
– Стоп. Лучше скажи: «Так уж и на миллион».
– Так уж и на миллион? – повторил за ним пианист.
– Я насчет конкурса. Нужно внести в список участников одного человека. – Актриса выставила перед собой фотографию смазливого парня.
– По блату? – грозно спросил профессор.
– Нет-нет-нет… Не пойдет. – Пианист недовольно поморщился. – Теперь так не говорят.
– Раньше так говорили, в 80-х, – сказал режиссер. – Оставляем.
– Он сирота, – вставила актрисулечка.
Пианист прочитал по бумажке:
– Но ведь списки уже… – он прервался, поколупал сценарий ногтем, – составлены.
– Папа! Он мне так напоминает тебя! Я думаю, он – гений! – Чувствовалось, что по роли актрисулечка влюблена. Не дождавшись ответа, она обрадовалась: – Я немедленно сообщу ему телеграфом!
– Нет, – встрял дед профессор, – давайте скажем так: я немедленно пошлю ему телеграмму.
Режиссер кивнул, и девушка согласилась:
– Я немедленно пошлю ему телеграмму!
Дайнека стояла у косяка и слушала, как актеры и режиссер курочат чей-то сценарий. Ей очень это не понравилось.
«Штамп на штампе. Живого языка близко нет».
За спиной прозвучал голос Сергея:
– Могу провести экскурсию.
Она обернулась.
– По квартире?
– Гостиную ты посмотрела, идем в костюмерную.
Костюмерную развернули в комнате, которая располагалась над спальней ее отца. Там разместили ящики с реквизитом и двухъярусные вешалки с разной одеждой. Оттуда они перешли в «комнату профессора», здесь уже стояла «Ригонда» Эльзы Тимофеевны. Еще одну комнату директор отвел под склад.
– Ну, – Сергей помолчал. – А в гримерке ты уже побывала, когда нашли Полежаеву.
– А больше туда нельзя?