О! Ничто земное, только луч
(Цветами назад отброшенный) очей Красоты,
Как в тех садах, где день
Восходит из самоцветов Черкесских —
О! ничто земное, только журчанье
Сладкозвонное лесного ручейка —
Или (музыка сердцем страстного)
Радости голос тихонько так ускользающий,
Что, словно ропот в раковине,
Отзвук его длится и будет длиться —
О! ничто из наших прахов —
Но вся красота – все цветы,
Что слушают Любовь нашу, и красят наши
рощи —
Расцвечивает тот мир дальний, дальний —
Звезду бродячую.
То было сладостное время для Нэзасэ – ибо там
Мир ее лежал, раскинувшись на золотом
воздухе,
Близ четырех сверкающих солнц – покой
на время —
Оазис в пустыне благословенных.
Далеко-далеко – в морях лучей, что кружат
Горный свой блеск над безоковной душой —
Душой, что едва лишь (волны столь сцепленны)
Прорваться может к ее предуказанной
верховности —
К отдаленным сферам, время от времени,
она мчалась,
И к нашей наконец, единой Богом
возлюбленной —
Но, ныне, владычица царства, что на якоре,
Она взглянула в Бесконечность —
и преклонила колени,
И, среди воскурений и вышне-осененных псалмов
Омывает в светах четвертичных свои
ангельские члены.
Счастливейшая теперь, очаровательнейшая
на той дальней, чарующей земле,
Где «Помысл Красоты» родился,
(Прядями ниспадая средь множеств
дрогнувших звезд,
Словно женские волосы средь жемчугов,
доколе, вдали
Не зажглась она над холмами Ахейскими,