– Садись, – пригласила Карина, открывая дверцу. – Знаешь, а тебе идет…
– Оставь свои комментарии, очень прошу.
Пикап сорвался с места, взвизгнув шинами по асфальту.
Движение по улицам Парижа в этот предрассветный час можно было назвать вялым везде, кроме улиц вокруг музея Орсэ. К нему подобраться оказалось непросто. На площади Анри де Монтерлан стояли полицейские фургоны, легковые машины с проблесковыми маячками, представительские машины из министерства и видавшие виды авто журналистов.
– Ладно, иди, твой выход, герой! – сострила Карина, останавливаясь напротив главного входа.
Мартен поблагодарил ее за дружескую услугу и хотел выйти из машины, но она остановила его:
– Смотри-ка, ты все еще носишь эти часы. – Карина показала на «Спидмастер» в серебряном корпусе, которые подарила ему пять лет назад.
– А ты – кольцо, – заметил он.
Она небрежно постукивала пальцами по рулю – на ее правой руке в первых лучах зари поблескивали три переплетенных кольца: из белого, розового и желтого золота. Такой фасон назывался «Тринити». Подарки, которыми они обменялись когда-то, явно не соответствовали скромной зарплате полицейских. Тогда даже премии не хватило, пришлось добавить, чтобы позволить себе подобную роскошь. Но ни тот, ни другая никогда не пожалели об этом. У обоих на мгновение мелькнула мысль, что их роман, вероятно, еще не окончен. Жизнь сталкивает вновь при странных обстоятельствах – может, это знак свыше?
Мартен решительно открыл дверцу и вышел, забрав с собой автопортрет. Перейдя улицу, он все-таки оглянулся на «Лэндровер», Карина послала ему воздушный поцелуй и улыбнулась:
– Не ищи лишних приключений на свою задницу, Мартен! И научись плавать, я не смогу тебя спасать всякий раз!
– Бездари и лентяи, вот вы кто!
Подходя к залу Ван Гога, Мартен сразу узнал визгливый голос министра внутренних дел. Он остановился на пороге. Ругательства и оскорбления сотрясали воздух, а когда министр прерывалась, чтобы набрать в легкие воздуха, было слышно, как мухи летают под потолком.
– Халтурщики, ничтожества, сборище шарлатанов…
Мартен заметил знакомый силуэт своего шефа, полковника Луазо, а также искаженное гримасой лицо начальника полиции, с которым сталкивался, работая на набережной Орфевр. Справа от них понуро стоял Шарль Ривьер, генеральный директор и президент музея Орсэ.