– Как все прошло?
– Без проблем.
В шикарный салон, оформленный в стиле минимализма, вела стеклянная дверь: хрустальные светильники, паркет из акажу, покрытый белым лаком, кожаная обивка диванов и элегантная мебель. Окна, расположенные по кругу, пропускали солнце, заливая салон светом и создавая впечатление, будто человек находится под открытым небом.
Арчибальд достал полотно из сумки и показал Эффи. Она замерла, рассматривая автопортрет с искренним восхищением.
– А что тот молодой полицейский? – спросила Эффи.
– Преследовал меня, как я и предполагал. Ты волновалась?
– Я перечитала его досье. Мне показалось, будто он непредсказуем. Береги себя, ты очень рискуешь.
– Игра стоила свеч, разве нет? – произнес Маклейн, указывая на картину. – И потом, мы же идентифицировали полицейских, гонявшихся за мной. Я следил за ними, знаю о них все, по крайней мере гораздо больше, чем они обо мне.
– Да, но этот – какой-то особенный.
– Нет! Такой же, как другие.
– Но он единственный, кто догадался сопоставить даты смерти, – возразила Эффи.
– Да, – усмехнулся Арчибальд и пожал плечами. – Любой осел мог бы рано или поздно догадаться.
– Он выслеживал тебя три года.
– Ну и что? ФБР выслеживает меня уже двадцать пять лет!
Маклейн, скрестив руки на груди, уставился в плоский экран, на котором картинка того, что происходит в ближайшей акватории, транслировалась с наружных камер наблюдения яхты.
– Он многого не умеет, – добавил он. – Нетерпеливый и пока неуклюжий, самонадеянный, мечется без поддержки в вакууме недоверия. Пожалуй, он переоценивает свои способности детектива, и при всем при этом ему не хватает уверенности в собственных силах.
– Со временем он может стать опасным.
– Чтобы стать опасным, ему надо многому научиться, а он, видимо, считает это ниже своего достоинства.
Маклейн присел к столику со стеклянной столешницей и приготовился вкусить свои любимые блюда, которые повар только что приготовил: говяжье филе Россини, нарезанное тонкими кусочками, с молодым картофелем, пассированным с тмином.
Конец ознакомительного фрагмента.