– Правда? – улыбаясь как маньяк, добравшийся наконец до вожделенной жертвы, проурчал Алекс. – А как же венчание?
– Мне было пять лет! – всплеснула руками я. – И это была только игра!
– Ну, во-первых, не пять, а целых шесть, – невозмутимо поправила Ядвига. – А во-вторых, на тебе было белое платье, тиара и букет невесты. У меня даже фото в телефоне есть. Хотите, покажу?
– Конечно хотим, – осклабился Шурик. Я сглотнула и тоже подошла ближе, чисто из любопытства. Заглянула маме через плечо.
– Этого не может быть! – воскликнула, глядя на яркую цветную фотографию меня и маленького Юлиана. На ней мы действительно были похожи на совсем юных невесту и жениха. Но я точно помню, что на Юлике в тот день не было этого костюма с бабочкой, а на мне – туфель и белых гольфиков! Мы вообще большую часть прогулки копались в песочнице – одного этого хватило бы, чтобы привести костюмы в негодность.
– Евочка, не упрямься, – улыбнулась мама, словно не замечая моих отчаянных жестов, когда я сначала тыкала пальцем в Алекса, а потом проводила ребром ладони по собственному горлу и отчаянными кривляньями просила ее прекратить раскрывать мои старые секреты. – Вы были такой чудесной парой. Признай, что ты с удовольствием повидаешься с Юлианом. Разве тебе не интересно, каким он стал?
– Да, Евочка, – на мгновение обернулся Шурик, и я вдруг поняла, с кого рисовали голову Чеширского Кота в «Алисе»: от его улыбки можно было поседеть. – Просто признай это. Раскаяние помогает.
– Да не было ничего!
– И все же, если ты не против, – проворковала Ядвига, – я поговорю с мамой Юлиана и передам, что ты с радостью встретишься с ним в эту субботу. Надеюсь, ни у кого возражений нет?
– У меня есть! – малость обалдевая от постановки вопроса, возопила я, но мама только переглянулась с Георгием:
– Она у меня такая скромница! Если из дому не выгонять, никогда замуж не выйдет.
Отчим весело улыбнулся, видимо полагая, что это какая-то внутрисемейная шутка четы Моргалис. Егор вообще заржал, правда, не отрывая глаз от экрана своего мобильного, потому я не была уверена, что смеялся он надо мной. И даже Алекс не убрал улыбку с лица, от которой у меня буквально кровь в жилах стыла. Один только Богдан в недоумении переводил взгляд с меня на маму, а потом – на брата. Кажется, ему очень хотелось как-то остановить это безумие, но он понимал, что своим вмешательством только усугубит ситуацию. Не знаю, что бы я делала, если бы Георгий прямо сейчас обо всем догадался. Нет, мы понимали, что рано или поздно придется сказать ему правду. Но, зная характер Соколовых, я предпочла бы сделать это в далеком будущем при идеальных обстоятельствах. Собственно, смертное ложе прекрасно бы подошло. И лучше, чтобы ложе было моим, ведь проклятия умирающего так сложно отменяются…