На минуту воцарилось молчание.
Штопор хлопнул себя по щеке:
– Черт, москиты совсем осатанели! Не спится им…
Проныра поднялся с кресла, потянулся к ручке окна. Стоило ему открыть створку, и ветер, бешеный, со свистом, влетел на чердак, разметая все на своем пути. Найдя выход, ветер распахнул дверь и устремился вниз по лестнице долгой, тоскливой песней. Помещение наполнилось запахом морской соли, гниющих водорослей и чего-то еще.
– Закрой! Закрой! – заорал Штопор, схватив бутылку и закрыв собой импровизированный стол. В зубах он зажал сигарету и его крик был больше похож на громкое мычание. – Какого черта ты делаешь?! Хочешь жратву с пола собирать?!
Кот задрал хвост, шикнул и шмыгнул в темноту с такой скоростью, будто собрался по стенкам бегать.
Огонь под колпаком лампы судорожно задрожал, готовый вот-вот погаснуть.
Проныра захлопнул окно и повернул ручку.
Наступил относительный покой.
– Буря будет, – снова проговорил он задумчиво. Медленно подошел к Штопору.
– Да и фиг с ней, – ответил тот, протягивая подельнику стакан и бутерброд. Сигаретный дым попадал ему в глаз и тот начал слезиться. – Держи. А за наших не переживай. Если не полные мудаки, то заночуют в заброшенных доках или на Корабельном кладбище. Туда и ящерицы не ходят. Мазуту и прочую грязь нашей цивилизации эти суки не любят.
При упоминании о пришельцах, которых Штопор презрительно назвал «ящерицы», Проныра поморщился, а когда опрокинул в рот содержимое стакана, то скривился еще больше.
– Подделка… – выдохнул он.
– Уверен? – Штопор внимательно заглянул в дно своего стакана, поднес к носу и по-собачьи понюхал. Затем взял бутылку и посмотрел на нее так, словно там были заключены чьи-то злые души, которые отчаянно пытаются выбраться наружу. – По-моему, ништяк пойло.
Проныра откусил от бутерброда хороший шмат и стал жевать. Гроздь сенсорных клеток кролика, внедрившаяся в эпителии языка, послала в мозг удовлетворенный импульс: «Мм-мм-ммм! Вкусно! Обалденно вкусно!»
– В прошлую пятницу я пил подобный суррогат с Джо Снежком и Угрюмым, – чавкая набитым ртом, поведал Проныра и указал на бутылку. – Потом целый день ходил с сушняком и головной болью. Несколько раз меня вычистило в ведро. Думал, аппендицит выблюю вместе с желудком. Не помогли даже пиво и аспирин.
Штопор поднял глаза от бутылки, которую рассматривал так пристально, словно уже вошел в телепатический контакт с командой парусника на этикетке. И философски изрек: