Этот-то очень конкретный слон только одним бивнем назначался маме – я решил, что его местом будет мамин подзеркальник, а назначением второго бивня было радовать всех нас. Он должен был стать первой необязательной вещью нашего до сих пор спартанского дома. Им я наступал, и надеялся со временем вытеснить их всех, на всякие такие мамины салфеточки, кружав-чики и вышитые подушечки. Они мне казались ужасно провинциальными. Ручные мамины поделки или ручное папино шитье – все это представлялось чем-то ужасно отсталым, чье время истекло.
Вернувшись домой из ГУМа вымотанным и пустым, я довольно скоро пришел в себя, потому что поймал волну наступающего праздника. Вдруг позвонил Аркашка и вызвал меня гулять:
– Тут к нам Эрик клеится, возьмем его? – спросил он.
Я задвоился: хоть третьегодник Эрик и не вызывал уважения, но он был много старше. Это льстило, и это перевесило.
– Конечно возьмем, – помиловал я Эрика предпраздничной амнистией.
– Так, у Дедушки?
– У Дедушки.
Я пришел первым и, пока ждал их, понял, что праздник уже не просто чувствуется, а вовсю идет. Тысячу раз проверено, что канун праздника – самое таковское время. У меня всегда настроение дико подскакивает, и все вокруг представляется каким-то таким… Не знаю, как сказать. Даже в сеющейся измороси было что-то не обыденное. Вчера еще она казалась нудятиной, а сегодня я от нее балдел.
Кой бес понес нас во двор высотки? Мы раньше там никогда не гуляли. Войдя во двор, мы сразу уткнулись в идущую широким барабаном пристройку. Ее окна, завешанные шелковыми занавесками в водопадиках складок, ярко горели. Эрик вскочил на широкий подоконник и, заглянув в окно, присвистнул:
– Гляди-к! Да у них тут – полный вперед!
Мы с Аркашкой в один момент оказались на подоконнике. Что там творилось! В огромном украшенном зале стояли шикарно накрытые столы. Видно, все уже было готово, но самих гостей еще не запускали. Потому все было таким аппетитным и красивым. Я проглотил длинную, как вожжа, голодную слюну.
– Кто б мог подумать, – сказал Аркашка, – а днем здесь обыкновенная столовка. Аркашка умел сбивать цену, это был его способ не завидовать. Как говорится, на чужой каравай…
– Не обыкновенная столовка, а министерская. Люкс! – сказал Эрик.
«Люкс» на современный язык можно перевести примерно как «супер».