– Сокол у нас за морем боец удалой, на всякую птицу налетает, грудью ее побивает; сорока у нас за морем – щеголиха, без пряника не садится, без милого не ложится. Одна малая птичка-синичка, – плечи Велемилы поникли, руки опустились, как мокрые крылья, лицо стало грустным, черные широкие брови сложились домиком, она даже стала как будто меньше ростом, – сена косить не умеет, стадо ей водить не по силе, нету нигде ей, бедной, места!
Она замолчала, пригорюнившись, так что у слушателей заломило в бровях – хоть плачь от жалости к бедной синичке! Но потом, опомнившись, все закричали, завопили, дети запрыгали на месте, а один даже на лавке, мужики засмеялись, женщины всплеснули руками от удовольствия.
– Вот, любошинское семя, Радогневино племя! – Лысый старик хлопнул себя по коленям. – Все в роду обояльники, не хочешь, а заслушаешься!
– Не лежать черну бобру у крутых берегов, черной куне – у быстрой реки, не сидеть мне, девице, на чужом пиру – на свой собираться пора! – Велемила поклонилась. – Уж у меня, у девушки, все приготовлено: девять печей хлеба испечено, десятая печь – румяных пирожков, девять бочек пива наварено, десятая – меда сладкого.
И только оказавшись снаружи, на свежем воздухе, Стейн заметил, что две сопровождавшие их девушки уже стоят за углом, давясь от смеха, и обе сжимают под мышками по курице. Выгнали в сени и прихватили, пока обитатели избы любовались Велемилой – никто и не заметил. И даже если хозяева помнили, какой сегодня день, и знали, зачем к ним пришли три девушки, те честно выкупили свое право унести две курицы в жертву Сварогу, кузнецу семейного счастья.
– Ты – колдунья, да? – Стейн тряс головой, пытаясь прийти в себя. – Ты всех заворожила? Это было заклинание?
– А как же? – Велемила хохотала над его растерянностью, очень довольная плодами своих трудов. – Другие девки в избах по песне споют, курицу заберут, а хозяева будто и не видят! К Творинегу не любят ходить, он и сам строгий, и старуха у него больно вредная. Да против меня и ей не устоять, у меня в роду все баяльники, кощунники, обавники, краснобайники да вещуны! А Творинег хоть и понимает, а молчит! Что он против меня сделает? У самого две дочери еще недоросточки, надо будет их замуж выдавать, а куда тут без меня?
– Почему – без тебя нельзя замуж?