– И… Извините меня… Я и правда… Я его очень люблю… И…звините…
– Уходите, Лада! Лева, вызови ей такси! Да делай же что-нибудь, что ты стоишь как пень?!
Прозвучало некрасиво, конечно, подумала Саша, почти визгливо, по-бабьи, на противной приказной ноте. Наверное, любая мать теряет контроль над эмоциями, если попадает в подобную ситуацию. Какие тут нервы выдержат? Наверное, ей надо было уйти еще в начале разборок. Нет ведь, стояла, слушала, не могла с собой правильно совладать. Растерялась. Сама виновата, получай…
– Мам, ну хоть ты не начинай, а?..
Слишком тихо последнее «а» прозвучало. Обманчиво тихо. Но Саша все равно поняла, все равно услышала. И даже физически почувствовала, как оно надрывным звоном прокатилось по кухне, вошло в нее по-хозяйски, опалило холодным гневным огнем. Да, это накопившаяся Левина дурная энергия нашла выход. Слепая энергия, злая. Энергия молчаливого отчаяния. Энергия грустного семейного обстоятельства, обмана, взаимной лжи… Видно, долго моталась в клубок, и не один день. Слишком крутой замес получился. Концентрированный. Тяжелый.
– Что ты вмешиваешься все время, мам?! Кто тебя просит вмешиваться? Что ты указания даешь, как мне жить? Я сам разберусь, где мне жить, с кем мне жить, понятно?!
– Да, сынок…
– Что ты меня пасешь все время? Все, хватит! Не вмешивайся в мою жизнь!
– Да, сынок, да… Не надо, хватит. Да, я поняла. Я… Я домой поеду, поздно уже. То есть я с Гришенькой поеду… Арина, собери его, пожалуйста.
– Конечно, сейчас! – подхватилась Арина, глядя на Леву с испугом и немного с презрением. – Пойдемте к гостям, Александра Борисовна…
Они вместе вышли из кухни, оставив Леву с Ладой слегка обескураженными ее бегством. Арина молча открыла дверь в гостиную, и все присутствующие в едином порыве повернули к ним улыбающиеся лица.
Наверное, на фоне их лиц Сашино лицо выглядело совсем неправильным, глуповатым, натужно улыбающимся. А каким должно быть лицо у человека, которому надо во что бы то ни стало сдержать рвущиеся наружу слезы? Который поймал в себя ненароком дурную энергию? Тем более на которого свалились такие горестные открытия?
И еще – наверняка от нее флюиды горестной растерянности исходят во все стороны. Потому что улыбки тут же сползли с лиц гостей, веселый настрой праздника утонул в неловкой паузе. Вот Лена Потапова глянула на часы, дернула мужа за локоть, шепнула что-то на ухо. Тот кивнул головой, поманил к себе сына, скомандовал коротко: