Я же страдала. В моей голове тогда была целая каша эмоций: вина за похищение Лиз, душевная боль за ее утрату, осознание правды о том, что я приемная дочь. Весь этот коктейль смешивался с физической болью от раны в спине, полученной при взрыве, и с каждой минутой на меня все больше и больше накатывало желание умереть.
Артур же выдернул из этой пелены, переключил на другие эмоции, дал выплеснуться накопившейся злости. В этом он признался сам, когда уезжал на два года на военную подготовку в другую часть империи:
– Ты мой самый лучший друг, крошка Ло, – потрепал он меня по макушке, при этом тепло улыбаясь. – Никогда бы не подумал, что смогу так привязаться к какой-то малолетке.
Я хмурилась и дула щеки. Мне не нравилось, что он называл меня крошкой, ведь между нами было всего три года разницы. Еще больше мне не нравилось, что Артур уезжает на целых два года. Так уж случилось, что парень оказался единственным более-менее подходящим мне по возрасту собеседником среди всех окружавших взрослых.
– Не расстраивайся, – утешал он. – Пройдет немного времени, и я вернусь. Зато представь, как мы оба изменимся. Ты станешь настоящей красоткой, и у тебя, наверняка, не будет отбоя от кавалеров.
– Скажешь тоже, – я была смущена, и щеки алели.
– Только учти: не вздумай выйти замуж за какого-нибудь пройдоху, я хочу лично погулять на твоей свадьбе!
Тогда я ткнула его кулаком в грудь и громко рассмеялась. Ну о какой свадьбе могла быть речь, да и с кем, если мне на тот момент было всего шестнадцать?
Наверное, не стоит рассказывать, что за два года никаких кавалеров у меня не появилось. А если кто-то и начинал ко меня посматриваться из молодых вояк, служивших на базе, где нас поселили, то его тут же отпугивал бдительный Аластар.
А когда одним прекрасным утром я услышала знакомое:
– Крошка Ло, я вернулся! – радости моей не было предела, и меня уже ни капли не злило это дурацкое прозвище.
Казалось, за время, что я не видела Артура, он еще больше вырос, стал шире в плечах, изменилось что-то и во взгляде. Он стал прямым, твердым, уверенным. Хотя все это и раньше было, просто пряталось за некой неопытностью неоперившегося юнца.
Два года военной школы превратили Артура в наипривлекательнейшего мужчину, и теперь я могла только злиться и грызть ночами подушку, узнавая, что у него появилась очередная девушка. А у Франца-младшего отбоя теперь от них не было, и только меня он продолжал воспринимать как друга или младшую сестренку.