Каждое из этих незамысловатых движений отдавалось в
сердце тупой тянущей болью, словно кто-то втыкал в этот жизненно
важный орган толстую ржавую иглу. Он знал каждое из этих движений,
до мельчайших подробностей, до последнего миллиметра или доли
градуса наклона головы - ведь он сам прописал их.
Девушка, читающая книгу, была так называемым НИПом,
то есть неигровым персонажем, управляемым системой в соответствии с
заложенными настройками. Пожалуй, самая могущественная
заклинательница его гильдии, которой были в равной степени
подчинены и могущество Четырех Стихий, и светлая магия Небесных
Сфер, Архангел Мироздания Габриэль.
Мужчина понимал, что провести последние минуты
существования этого мира, разглядывая неодушевленный предмет,
искусственную куклу - странно, глупо и даже противоестественно.
Остальные игроки, наверное, сейчас веселятся в нарядно украшенных
городах, любуются прощальным салютом или, быть может, тратят
тщательно накопленные сбережения на какую-нибудь дорогую фигню,
которую им всегда хотелось купить, но было жалко доставшихся тяжким
трудом золотых кругляшей.
Тоже, если вдуматься, глупое занятие.
Сегодня последний день существования Игдрассиля, в
полночь компания закроет все сервера, чтобы подготовить их к
запуску нового проекта, названия которого он даже не знал. Едва ли
он еще когда-нибудь посетит какую-нибудь ММОРПГ-П.
Если начистоту, он даже не знал, чем займется в
реальном мире. Ну, определенно будет работа, а кроме нее... кроме
нее, в общем-то, ничего и не было. Все, что осталось от его
счастливой личной жизни - вот эта девушка, сидящая напротив и
имитирующая чтение "Большого Бестиария Альвхейма".
Она была НИПом, но с его точки зрения ей больше
подходило другое определение - призрак.
- Зачем я вообще создал тебя?..
Сейчас, спустя год после смерти настоящей Габриэль,
он осознал то, о чем ему говорили согильдийцы - форменное безумие
создавать бездушную куклу, точную копию его мертвой жены. А
тогда... он смутно помнил, о чем думал в то время. Единственное,
что намертво отпечаталось в его памяти - скорбь, отчаяние и
всепоглощающее, отрицающее все доводы рассудка желание увидеть ее
снова. Воссоздать, пусть даже в таком ущербном виде, вечера,
проведенные вместе, когда она читала, а он - молча наблюдал за ней,
любуясь совершенным лицом.