Алецкая – это не псевдоним, а настоящая фамилия, доставшаяся Веронике от отца. Кроме фамилии отец ей ничего не оставил – он ушел из семьи за месяц до рождения Вероники. Ушел и пропал, как в воду канул. Ни весточки, ни алиментов.
– У всех отцы как отцы, – вздыхала мать, гладя Веронику по кудрявой головке, – а у тебя не поймешь что.
– Папа хороший, – возражала Вероника. – Только он очень занят.
Про то, что отец занят какими-то важными делами, Вероника придумала сама, без помощи матери или кого-то еще. Детская логика – если папы нет с нами, значит, он сильно чем-то занят. Как освободится – сразу же приедет. С подарками.
– Занят, – соглашалась мать и меняла тему разговора.
Чаще всего она переключалась с отца на дочь – начинала хвалить Веронику. Не дочь, а сокровище – умница, красавица, помощница. Все на словах понимает, без ремня. В поселке, где родилась и провела свое детство Вероника, ремень был главным воспитательным атрибутом.
Главный воспитательный атрибут – ремень. Главный атрибут досуга – бутылка. Линия жизни прямая как стрела – детский сад, школа, техникум, замужество, семья, дети, завод, пенсия, кладбище. Осторожно, двери закрываются, следующая остановка… и так до конца.
Веронику работа на заводе не привлекала. Чего там хорошего – шум, грязь, смешные деньги, ноль перспектив. Еще в детском саду, сыграв мышку в спектакле про репку, Вероника вкусила сладость актерства и решила, что непременно, во что бы то ни стало, станет актрисой. Сдохнет, в лепешку расшибется, а станет. Потому что не видит для себя другого пути, другой стези.
Класса до восьмого мать относилась к этому спокойно. Какая девочка не мечтает стать актрисой? Мечтать не вредно. Но, поняв, что Вероника не просто мечтает, а всерьез намерена ехать в Москву и «учиться там на артистку», мать встала на дыбы.
– Какая Москва?! – кричала она чуть ли не каждый вечер. – Не пущу! Хочешь в институт – поступай в Красноярске! И специальность выбери нормальную какую-нибудь!