Катерина лежала в больнице с
девятнадцатого июня. Она порадовалась ,что успела оформить
документы на аванс в музее в тот же день, когда сделала тест на
коронавирус. Денег с аванса должно было хватить на кредит за
ноутбук. Деньги должны были упасть на карту «Мир» двадцать
третьего июня. Сегодня был вечер двадцать второго. День начала
Великой Отечественной войны. Катерина просматривала сайт Московской
биржи. Она не играла на бирже ,пока. Она составляла свой листинг,
пытаясь разобраться в лотах , курсах на повышение и понижение.
Спасибо врачам ,ей дали место у стены с розеткой, а не у окна.
Благодаря этому она могла не мешая работать на ноуте в интернете.
Температура держалась около тридцати восьми с половиной,
болела грудь, но она уже привыкла этому. Главное, температура не
поднималась выше тридцати девяти. От пневмонии ее пичкали разными
лекарствами, что вызывало неудобство в побегах в энное место.
От задыхания ее спасал ингалятор, выписанный от бронхиальной астмы,
проблема была в том, что ингалятор был последним. Ей сильно
захотелось спать, заслезились глаза и она закрыла ноутбук и
отложила его в тумбочку. Катерина уснула. Её мучал жар и кошмары.
Она знала, что кошмары и ночные галлюцинации вызываются повышенным
давлением где-то так единиц под двести. Дышать стало тяжело, словно
кто-то сидел у нее на груди и давил подушкой , пытаясь ее задушить.
Она прорывалась сквозь сон встать и куда -то бежать, потом наступил
холод, боль в груди усилилась и стала неимоверно большой, она не
смогла вздохнуть-выдохнуть,трубка во рту ей мешала. Это был конец,
искусственная система вентиляции легкихиспустила пронзительный
сигнал, но Катерина его уже не слышала ,она летала в цветных
облаках.
Не было ни какого света в конце
тоннеля, была только удушающая боль в груди и носоглотке, как будто
нос дробили молотком. Это было последствияперенесенной носовой
пластики. Ей удаляли носовую перегородку из-за
искривления.
Катерина судорожно вздохнула и
проснулась-по стеклу ползла муха, ковть, ковть ее. Какого!
Попыталась возопить Катерина, какое окно, она лежала возле стены. К
окну ее нельзя было, ночью из окна поддувало ,а у нее слабые и
нежные уши. Смотреть было неудобно за мухой,-мешали повязки на
лице. Нос болел ужасно -ужасно.Губы были иссушены, хотелось и туда
и сюда.Палату она не узнавала- ее последняя палата была на шесть
человек. Вернее , на четверых- но место было больше ,поэтому стояло
шесть кроватей-две у стены и четыре возле окна. Тут же в палате
было десять кроватей, стоявших спинками к окнам. Старые деревянные
рамы рассохлись.Это были доисторические окна-даже в сто двадцать
второй больнице и в Боткинской были старые пластиковые окна, а не
совдеповские деревянные. Катерина не стала одевать тапочки и в
носках пошла в туалет. Какое же было ее удивление, когда за дверью
палаты она не увидела двери в туалетную кабинку. Во Вредена все
палаты были оснащены персональными санузлами-это была специальная
фишка современных корпусов питерских больниц.