– Уходишь? – с нотками облегчения в голосе, заботливо спросил он.
– Да, пора, – кивнула я, направляясь к двери. – Где же моя сумка?
– Наверное, в холле. – Он поднялся, сделал пару шагов и распахнул передо мной дверь из спальни. Кашлянул и неуверенно продолжил: – Классно вчера повеселились.
– Ага, – согласилась я.
– Было здорово, – звучало это скорее как вопрос.
– Очень. У тебя редкое имя, – брякнула я, неужели он и вправду Ахилл?
– Что? Ах, да. Редкое. Платон, – он протянул мне руку, мутно взглянул на нее и теперь вроде бы не знал, что с ней делать дальше.
Не желая обострять ситуацию, я ее пожала и сказала, раздвинув рот до ушей:
– Он вроде был философ.
– Точно. И придумал байку об Атлантиде.
– Иди ты, а я думала, она и вправду существовала.
– Может, и так.
– Ты интеллектуал, – сказала я со вздохом.
– Родители доставали с этим греком, пришлось прочитать. Дурацкое имя, неудивительно, что ты его не запомнила.
– Мое обычное, но ты его тоже не помнишь, – малость разозлилась я.
– Надя? Нет… Оля?
– Ира.
– Очень приятно, – пробубнил он. – Не обидишься, если я не пойду тебя провожать? Такси я уже вызвал…
– Спасибо.
– Деньги есть?
– Надеюсь, главное, сумку найти.
Мы наконец-то покинули спальню и оказались в огромной гостиной, которая плавно перетекала в холл, выдержанный в серебристо-белых тонах. Отличная квартира. Панорамное окно… Богатенький красавчик, отличный дом, отличный вид, роскошная обстановка, но я во все это не вписываюсь. Мне уже вызвали такси. И слава богу… Я девушка с серьезными намерениями, а с этим одно беспокойство.
К большому облегчению, я заметила свою сумку, которая валялась на мраморном полу, прямо возле входной двери, и ускорила шаг. Платон вдруг замер в трех шагах от меня и, ошалело глядя в сторону кухни, произнес:
– А это откуда?
Без всякого интереса проследив его взгляд, я увидела сидящую в кресле женщину. Сидела она к нам спиной, так что видна была лишь откинутая в сторону рука да кончик носа, но рука, прикрытая батистом в мелкий горошек, не оставляла сомнений: в кресле женщина…
– Черт, – сквозь зубы прошипел Платон. – Так мы не одни были?
Вопрос вызвал сомнения. Могла рука в батисте принадлежать Светке? Никаких воспоминаний, как она была одета накануне, не осталось. Но батист, да еще в горошек… А если не Светка, то с кем мы вчера пили?