Поцелуй Прорвы
Современные кронштадтцы превратились в среднестатистических российских граждан. Они утратили особые морские навыки, способности «разговаривать со стихиями». Море для русского человека, по выражению поморского этнографа Николая Теребихина, «есть тот божественный мрак, который открывает путь к познанию последних вопросов бытия».
Людей, отправлявшихся «за море», в России испокон века заочно считали умершими. Особенно это касалось крестьян, мобилизованных служить во флоте. Этих уже обратно не ждали.
Море – это инициация для русского сухопутного человека. Он всегда возвращался из моря иным. Поэтому «морячки» в российском обществе несут на себе особую «морскую печать», поцелуй «божественного мрака», привкус трансцендентного начала. Моряк – это аристократ крестьянской Руси, с него «солью моря» смыло все наши бесконечные ограничения, обязательства, «неписаные правила», тягла и поруки, которыми перевязана вдоль и поперёк земля русская.
Побывав в море, русский человек «русские узлы» (эти посложнее гордиевых будут) разрубил. Поэтому моряк ведёт себя, как Александр Македонский. Он приходит из ниоткуда и переворачивает сложившийся домостроевский порядок. Хрестоматийное описание такого появления и деконструкции посконного российского мирка представлено в популярной комедии «Мама не горюй!». Моряк – это Иное Руси. Тревожная мужская фигура, вызывающая страх и любовь.
Помимо прикосновения к трансцендентной для русского человека стихии моря, мобилизованные во флот крестьяне получили 100 лет назад и вторую инициацию: морскую войну. Придя служить во флот, они первый раз для «мира» умерли. А второй раз они уже умирали по-настоящему. Помимо моря (того, что для русского человека страшнее смерти), они получили для жизненного опыта ещё инъекцию самой смерти. И не просто смерти (она обыденна в России, как редька), а смерти в морских пучинах, в особых невиданных и неосвоенных русским человеком пространствах. Смерть в окияне имеет иной колор и иное продолжение:
Утонувшие в океанах
Не восходят до облаков,
Они в подземных, пламенных странах
Средь гремучих красных песков.
До второго пришествия Спаса
Огневейно крылаты они,
Лишь в поминок Всадник Саврасый
На мгновенье гасит огни.
Так писал Николай Клюев о явлении, бывшем на слуху 100 лет назад – о смерти в морском сражении.