Что же касается мифологии или, лучше сказать, опорных мифологем ПСК, то они конденсируются на светящихся экранах. Во-первых, как уже отмечалось, для все еще почтенных философских текстов потесниться ради апологии ПСК было бы равносильно иллокутивному самоубийству – как если бы офицеры Генштаба стали пропагандировать идеи пацифизма. Да и для художественной литературы создание мифологии хуматонов и уж тем более согласие руководствоваться ею было бы похоже на внутреннюю диверсию, направленную против автора и принципа авторствования. Ведь автор — важнейшая на сегодняшний день ипостась субъекта, едва ли не единственная еще не исчерпавшая своей внутренней силы[27]. Во-вторых, ПСК изначально ориентирован на зрелище, а не на «читалище». Мониторы – это и есть его скрижали. И художник, занятый созданием фильмов и видеоклипов, не может не учитывать вектор ожиданий аудитории, будь он хоть трижды субиком.
Скрижали появились раньше священных текстов, предназначенных для их заполнения. Но они уже несли в себе предчувствие могущественного бога – и он не замедлил объявиться, сиятельный и ревнивый Июкста, бог-покровитель рекламы, хранитель Иллюзиона, дух Матрицы[28]. И как бы ни выпендривались художники-субики и субики-режиссеры, как бы ни дорожили они своей фигой в кармане, все же они вынуждены повиноваться указующему персту того, в чьи владения они вышли. Пробная мифология хуматонов как форма неоязычества проясняется по мере торжества транспарации, по мере того, как сам хуматон конденсируется в качестве агента-деятеля ПСК.
Показателен в этом отношении фильм Роберта Земекиса «Форрест Гамп». Несмотря на иронию создателей фильма – впрочем, весьма умеренную, – мы отчетливо видим контуры нового «мифа о происхождении»; еще более ярко представлен отредактированный принцип богоугодности. По существу, Форрест Гамп, главный герой, предстает как новоявленный Прометей, дающий людям (то есть американцам) чрезвычайно важные прецеденты и совершенно необходимые для настоящей, подобающей человеку жизни приспособления. Среди них образцы героизма, порядочности, верности данному слову, но также и компактные фрагменты образа жизни вроде бега трусцой. Американский Прометей абсолютно бесхитростен, словно брат-близнец Микки-Мауса, и в этом источник его экзистенциального торжества.