– Княжна Тараканова! – ахал Георгий Константинович и бросался к полкам, уставленными альбомами с репродукциями. – Смотрите, – доставал он увесистый том, посвященный истории Третьяковской галереи, и быстро находил нужное изображение. – Точно! Одно лицо!
Аурика выхватывала из рук отца книгу и внимательно смотрела на репродукцию картины Флавицкого.
– Ничего общего, – отказывалась она признать сходство и, захлопнув альбом, швыряла на диван.
Георгий Константинович хватал дочь за руку и насильно усаживал рядом с собой.
– Ну, хорошо, хорошо, – соглашался он и гладил ее по голове. – Не хочешь быть княжной Таракановой, не надо. Но мне кажется, очень похоже. Смотрите, Глаша, – звал он помощницу и предлагал подтвердить сходство.
– Нет, – отрицательно качала головой женщина и с жалостью смотрела на воспитанницу.
– Вот видишь, – злорадствовала Аурика.
– Вижу, – отвечал Одобеску и, усаживаясь поудобнее, хитро интересовался у Глаши. – А на кого похожа?
– На вас, – быстро отвечала женщина и прятала глаза.
– Слышала? – обращался Георгий Константинович к дочери. – На нас.
Маневр удался, Аурика разом обмякала и прижималась к отцу уже совершенно с другим чувством:
– При чем тут вообще княжна Тараканова?
– Да ни при чем, – отказывался от своих слов Одобеску. – Померещилось…
– Мне кажется, ты нарочно меня дразнишь.
– Нарочно, – соглашался Георгий Константинович. – Потому что «и в гневе ты прекрасна», дитя мое.
Аурике нравились слова отца, но она по привычке сопротивлялась:
– Вообще-то я не самозванка.
– Ты – нет, – устало выдыхал Одобеску. – Вокруг тебя – пустые самозванцы.
– Ты преувеличиваешь, – успокаивала его дочь.
– Имею право. Ты у меня одна. И все это, – Георгий Константинович обводил глазами гостиную, – ничего не стоит, если какой-нибудь самозванец украдет тебя у меня.
– Ты говоришь так, как будто…
– Я говорю так, потому что ты не разбираешься в людях. Найди Коротича, Золотинка.
– О господи! Дался тебе этот Коротич!
– Мне не с кем играть в шахматы, – жаловался Одобеску и пытался скрыть улыбку, чувствуя, что цель близка.
– Поиграй со мной, – предлагала промежуточное решение Аурика.
– Ты занята, – притворно вздыхал Георгий Константинович, усыпляя бдительность своей Золотинки. – Каждый вечер ты исчезаешь из дома в неизвестном направлении и оставляешь меня одного. И ведь часто – почти до утра. Я волнуюсь. Мне грустно…