– Не могли бы вы доложить Абакумову?
– Доложу.
И я ушла к себе. Проходит некоторое время и дежурный кричит в трубку:
– Козина, к Абакумову!
Иду и думаю, что вот сейчас он меня отправит в Ярославль, к своим. Стучусь и открываю дверь. Вижу, он один сидит, не в форме. На нем белая рубашка. Подхожу поближе. Он вдруг спрашивает:
– Ну и что такое? Почему тебя используют не по специальности? Какая у тебя специальность?
– Стенографистка… Меня вызвали в командировку, а я здесь работаю машинисткой, а стенографистке на машинке не положено работать, – отвечаю ему.
– Почему?
– Потому что скорость тогда теряется.
Он смотрит на меня, явно не понимая мой ответ, а потом задает вопрос:
– Ну, ты же москвичка…
– Да, москвичка…
– Так война же скоро кончится…
– Да, – говорю, – я понимаю.
– И чего ты, москвичка, поедешь на фронт? Оставайся здесь работать, – говорит он так убедительно.
– Хочу войну закончить на фронте. Вот кончится война, вернусь в Москву…
– Ну ладно, я подумаю! И потом скажу, – задумчиво произнес он.
На следующий день, утром, буквально только вошла в кабинет – звонок:
– Козина, к Абакумову!
Иду и думаю: «Сейчас, наверное, скажет: уматывай, чтоб я тебя не видел, а то мешаешь сосредоточиться!».
Только вошла в кабинет, а он мне и говорит:
– Ну, вот что, я подумал и решил: будешь работать у меня. Мне такая стенографистка нужна, станешь моей личной стенографисткой.
В кабинете находился ещё один генерал. Это был, как потом выяснила, его заместитель по кадрам Иван Иванович Врадий. Абакумов и говорит ему:
– Оформи ее моей личной стенографисткой и имей в виду, я ее наказывал. Сделай так, чтобы в личном деле этого следа не было.
Врадий молча кивнул и покинул кабинет.
Мне тоже надо было уходить. Но Абакумов вдруг заметил: «Видишь, – он указал в конец своего длинного кабинета, – там стоит столик? На нем телефон. Вот это твое рабочее место. Будешь приходить и здесь начинать работать независимо, я здесь или не здесь. Садишься и работаешь».
Вот и весь разговор! Потом каждый день я приходила, садилась и работала.
– Работы, наверное, много было?
– Нет, наоборот, раза два он мне продиктовал и все. Но приходила я на работу всегда точно, в утреннее время. Трудилась я нормальный рабочий день, как все машинистки: в 7.00 все заканчивали. И я тоже работала в таком режиме. Он меня никогда не задерживал. А ведь шеф бывало покидал кабинет в 5–6 утра!