Добравшись наконец до своего кабинета, Шапиро включил компьютер и просмотрел ночную сводку. Пока все было спокойно. Поножовщина в паре ночных клубов, мордобой в «массажном кабинете» – все эти происшествия относились к графе «повлекшие легкие телесные повреждения» и к компетенции старшего инспектора не относились. Он занимался убийствами и другими серьезными преступлениями. Вот и сейчас у него было убийство и изнасилование. Сходив за кофе, он уселся за стол и с головой ушел в знакомый ему за многие годы мир допросов, экспертиз и следственных экспериментов.
После обеда размеренное течение рабочего дня было прервано. Старшего инспектора срочно вызвали на место преступления.
Многоэтажный шикарный дом в престижном районе мало подходил под определение «место преступления». Огромный холл, консьержка на посту, ухоженный двор – все кричало о благополучии, больших деньгах, отсутствии проблем. Но Дан по опыту знал, что самые изощренные преступления совершаются именно под прикрытием внешнего лоска, показного преуспевания. В неблагополучных районах все проще и примитивнее: не так посмотрел, не то сказал – хватаются за нож. В результате один в тюрьме, другой – в больнице или, того хуже, в морге. Долги, ревность, злость, месть – все на виду, все про всех известно. Другое дело – обособленный, закрытый для окружающих мир больших денег.
Выбросив из головы не относящиеся к делу мысли, старший инспектор поднялся на лифте на четвертый этаж и вошел в квартиру. Там работали полицейские и эксперты: фотографировали, описывали, снимали отпечатки. Шапиро поздоровался с коллегами и начал осматриваться. Огромный холл, часть которого, отгороженная барной стойкой, служила кухней. Шкафы, покрытые пластиком, мирно соседствовали со столом «под старину» – огромным, с золотыми узорами по темному дереву. Стулья на гнутых ножках, обитые, естественно, «гобеленом», стояли вокруг как солдаты, на совершенно одинаковом расстоянии друг от друга. Кощунственной казалась даже мысль слегка подвинуть их, а уж о том, чтобы сесть, не могло быть и речи. Такой же неприступный буфет занимал весь простенок. Внутри стоял сервиз – темно-синий, настолько густо намазанный золотом, что даже инспектор, никогда не причислявший себя к людям с тонким художественным вкусом, мысленно содрогнулся.