Полина не узнала Гульку, приняла Тату за Алю; подивилась тому, как мало изменился Лёка и как сильно сдали МашМиш – теперь никто бы не доверил им управление такой быстрой и умной машиной, как военный истребитель.
Шило работает опером в одном из архангельских отделений полиции, его брат Ростик – корабельный механик; Гулька из толстячка превратился в стройного красавца, отдаленно напоминающего всех героев боевиков вместе взятых – они нон-стопом спасают мир от угроз разной этимологии, спят стоя, едят на ходу и в каждом порту имеют по невесте. Или это относится к корабельному механику Ростику? Полина еще не решила.
Ни у кого из ее двоюродных братьев нет на пальце обручальных колец.
Никто из ее двоюродных сестер не вышел замуж. Полина тоже одинока, несмотря на то, что ей недавно исполнилось тридцать три и романов в ее жизни было предостаточно. Было даже одно брачное недоразумение, но ничего даже отдаленно напоминающего чувство, о котором можно сказать впоследствии: то была Любовь.
Полина давно сбросила беличью шкурку, но по-прежнему живет в Питере, в старой квартире на Кировском проспекте, которому вернули его прежнее имя – Каменноостровский. Только мамы и папы больше нет.
Они погибли в канун миллениума, в автокатастрофе, в пригороде Стамбула. Об этом по междугородному телефону ей сообщил чей-то чужой голос. За частоколом произнесенных на плохом английском фраз едва просматривались контуры трагедии, и она в любой момент могла превратиться в драму с открытым финалом. «Не все потеряно, – шептала себе Полина в самолете, – они разбились, но живы. Разбиться – еще не значит умереть, миллионы людей восстанавливаются после самых страшных аварий, только бы они были живы, только бы!..»
Папа умер сразу, а мама прожила еще десять часов; ее сердце перестало биться в тот самый момент, когда шасси авиалайнера, на котором летела Полина, коснулись посадочной полосы. Она узнала об этом позже, уже в больнице. Мы сделали все, что могли, сообщил ей врач, но…
Injuries incompatible with life.
Это был и ее собственный диагноз: жизнь кончена, девочка. В незнакомой ей стране, в незнакомом городе она оказалась погребенной заживо. Сплошная чернота с короткими сполохами света, отрывочные воспоминания: вот она звонит Парвати с печальной вестью о гибели сына. Вот в холле гостиницы, где она поселилась, ее перехватывают двое мужчин. «Мы от Сергея, – говорят они. – Не волнуйтесь, мы все возьмем на себя».