– Я не понимаю…
– Ты скоро поймешь. Ты ведь захочешь выйти на улицу…
Он не договорил, потому что двери в комнату резко распахнулись и на пороге появился еще один красавчик. По светлой коже и овалу лица было понятно, что это второй сын Настасьи. Внешность его также отличалась строгими чертами и ровными линиями. Только губы у этого парня были намного крупнее, чем у брата. И глаза были темнее и ярче – синие-синие. Одет он был, в такие же, как и у Макса, штаны и теплые носки. Вместо рубашки на нем была зеленоватая куртка, отороченная каким-то непонятным мехом. Сам он был в диком возбуждении и радостно улыбался, глядя на очнувшуюся девушку. Судя по всему, он даже толком не разделся; так спешил, что на длинных растрепанных волосах еще искрились снежинки.
– Я так рад, что ты пришла в себя! – он в один прыжок подскочил к кровати и уселся на корточки, так, что его лицо оказалось совсем близко. Запах снега и хвои ударил Ольге в нос и она невольно улыбнулась.
– Спасибо, мне уже лучше.
– Я – Алекс, – он попытался протянуть руку, но вовремя ее одернул, – Тебе еще нельзя шевелиться. Но вот завтра, поверь мне, ты будешь как новенькая, – он широко улыбался и смотрел то на девушку, то на брата, – Они тебе уже рассказали?
– Что именно? – спросила Оля. Молодой человек с первых минут показался ей таким добрым и милым, что она даже почувствовала легкий прилив сил, – Про Арину или про книги?
– Какие книги? – не понял юноша.
– Не важно, – Максим поднялся с места, – мы тебя утомили. А ты все еще больна. Пойдем, Алекс.
– Но, – Оля попыталась протестовать, – мы не договорили.
– Ничего страшного. Отдыхай, – он открыл дверь, но остановился, дожидаясь брата. Ольга пристально смотрела на счастливое лицо напротив.
– Все будет хорошо, – Алексей сказал это с такой нежностью и уверенностью, что ей наконец-то в это поверилось. И от радости даже немного закружилась голова. Ее виска коснулся легкий поцелуй и она окончательно растаяла, провожая благодарным взглядом это светлое и доброе лицо.
– Спасибо, – прошептала она и неожиданно для себя провалилась в сон.
Появление старой женщины она практически не запомнила. Глаза словно налились свинцом, и открыть их не представлялось возможным. Сквозь сон она слышала голоса, но не могла их различить. Кожей она чувствовала прикосновения к своему телу. Чьи-то руки барабанили пальцами по одеялу, направляя легкие импульсы к уставшим мышцам и больным суставам. С каждой минутой становилось теплее и легче, мысли улетали все дальше и дальше, и наконец исчезли совсем.