Внезапно мне посигналили с дороги, и я инстинктивно отодвинулась в другой край тротуара, не оборачиваясь. Посигналили снова. Я обернулась и, увидев джип, ускорила шаг. Стало не по себе, потому что машина продолжала за мной ехать, а потом резко выехала вперед на тротуар. Я остановилась, прижимая сумочку к груди, а из джипа вышли двое мужчин ростом под два метра в черных классических костюмах и двинулись на меня быстрым шагом. Они молча подхватили меня под руки и затолкали в машину. Я не то что не успела сопротивляться, я даже закричать не успела, у меня от ужаса голос отнялся и ноги занемели.
Они меня грубо затолкали на заднее сиденье и сами сели впереди, а я, тяжело дыша, замерла, даже не оборачиваясь на того, кто сидел рядом. Потому что знала – это ОН. Мне даже смотреть не нужно было. Я его кожей почувствовала, каждой клеточкой своего тела. Запах его узнала. Он не изменился за столько лет. Тот же парфюм, тот же аромат дорогих сигар и его собственный. Тот самый, который невидимым клеймом остался на коже, въелся в волосы и в мозги. Ненавистный запах предателя. Сердце кольнуло такой болью, что я стиснула пальцы, впиваясь ногтями в ладони и чувствуя, как больно дышать становится рядом с ним. Нет, у боли нет срока давности. Эта сука бессмертна.
– Ну здравствуй, Анна. Не люблю просить дважды. Люблю все получать сразу.
Он вообще не любил просить. Он всегда брал то, что хочет, выдирал с мясом, отрывал с корнями. Не отказывая себе в удовольствии наблюдать, как кто-то прогибается под его желания и интересы. Когда-то меня сводила с ума его самоуверенность, его властность, его могущество и то, что такой мужчина обратил внимание на такую, как я. А сейчас я ненавидела его так сильно, что от этой ненависти ломило все тело.
– Что тебе надо?
Жалкий вопрос, сериально-глупый. Но ничего другого в голову не приходит.
– Тебе передали, что мне было надо, но ты решила меня проигнорировать.
Я так и не смотрела на него. Краешком глаза видела руку с двумя печатками – одну на среднем пальце и другую на большом. Белый манжет с серебристой пуговицей. Вены на запястье, аккуратные ногти и сильные, нервные пальцы.
– Нам не о чем говорить.
– Да ладно. Разве ты не хочешь попросить меня о помощи? Меня заверили, что ты в ней прям-таки нуждаешься.
С каждым его словом в грудной клетке увеличивалась боль, она давила изнутри так сильно, что мне хотелось закричать и впиться в него ногтями. Этот голос… как бы он не звучал сейчас, моя проклятая память реагировала на него. И кончики пальцев начинали дрожать от понимания, что вот она и состоялась – та встреча, которую я представляла себе первые несколько лет. Но он не просит прощения, а я ненавижу его еще более люто, чем тогда. Ненависть, как и любовь, крепнет с годами. Она до невероятного постоянна.