Зато в следующей комнате они задержались оба. Шкафов здесь почти не было, зато на стенах висели ковры, а на них – оружие. Тут уж Лайонел что-то сказал про собаку, попавшую в колбасную лавку. Впрочем, он и сам немедленно принялся рассматривать сабли, шпаги, копья, ятаганы, алебарды и прочие приспособления для рубки и колки противника. Рассматривали они, конечно, руками: снимали со стены, пробовали взмахнуть, что было нелегко, а потом вешали на место, что было ещё труднее. Джейн решила, что этой комнаты хватит на целую абордажную команду. Одних пистолетов она насчитала не меньше дюжины. Джейн снимала и пистолеты, целилась в щиты на стене, в чучела птиц, верно подстреленных самим дядей Хью, но не в Лайонела – папа запрещал целиться в людей даже из незаряжённого оружия.
Наконец, когда Лайонел попытался сделать «мельницу» старинной глефой[5] и уронил её на ковёр (к счастью, в стороне от сестры), Джейн закончила экскурсию.
– Завтра опять сюда придём. Ты – в газетную, я – в алебардную.
Когда они покинули алебардную, стало ясно, что уже наступил ранний ноябрьский вечер. В комнатах стало окончательно сумрачно, а уж коридорами приходилось идти на ощупь.
Немножко потомив брата, Джейн сказала ему, что подготовилась к путешествию как надо, достала из кармана свечу и спички. Когда в тёмном коридоре загорелся дрожащий маленький жёлтый огонёк и окрестная полутьма окончательно превратилась в темноту, Лайонел прекратил свои истории о призраках, которые ну непременно должны водиться в этом доме. Он же предложил оставлять какие-нибудь знаки, хотя бы от свечной копоти, чтобы не ходить кругами. Джейн возразила: завтра, при свете, эти знаки увидят взрослые и решат, будто мы просто баловались.
Очередная попытка найти главную лестницу привела их в конец коридора, к очередной заколоченной двери. Джейн обиделась на эту неудачу, сунула свечу в руки Лайонела и навалилась на дверь, дёргая ручку и толкая вперёд.
Дверь обиженно скрипнула и отворилась.
– Похоже, плотник пожалел гвозди, – тихо сказал Лайонел. Джейн кивнула, пропуская брата вперёд.
Новая лестница оказалась винтовой и очень старой. Экскурсия по дому окончательно превратилась в Исследование.
Коридор на первом этаже был узкий и столь же запущенный, как лестница. Лайонел остановился, подумал, сверился, как сказал, с «компасом в своей голове» и двинулся вправо.