Вечером приехал Сергей, привез привет от Мод, в офис к которой я его просила заехать еще до происшествия с выстрелом. Выяснилось, что она вчера весь день пыталась до меня дозвониться. Не вдаваясь в подробности, Сергей объяснил ей, что мобильник у меня сломался, и что я ей сама перезвоню.
Мама, наверное, тоже все провода уже оборвала. Она же у меня любит названивать, справляться о том, как дела в Москве, и когда я, наконец, вернусь в Лондон. Рассказывать о случившемся я ей не хотела, а то начнет охать да ахать и заставит папу подключить дипломатические службы и, не дай бог, еще Интерпол. С неё станет. Начнут копаться, делать из мухи слона, и тогда прости-прощай мой контракт в Москве.
Мобильником Сергея тоже не удалось воспользоваться. Оказалось, что он забыл его дома. Ну вот, как всегда, когда нужно, то нет, а когда не нужно, то у каждого по два телефона, а третий в сумке.
Сергей предложил съездить в Крюково и привезти мобильник. Но я подумала, что пока он доедет в пробках до своего Крюково, а потом вернется, будет уже час ночи. А мне не хотелось понапрасну волновать Льюка таким поздним звонком. Еще представит бог знает что, особенно, если я скажу, что нахожусь в больнице.
«Может записку ему в „Ритц“ послать? Но что я напишу?» Завтра же меня выпишут, приеду домой и смогу ему позвонить, извиниться и тут же подъехать в «Ритц». А так, напишу, что в больнице, что телефон разбился, так он всю ночь спать не будет. И в больницу его ночью тоже никто не пустит.
Ладно, в конце концов, всего-то еще одну ночь подождать, решила я, и дала Сергею ключи от квартиры, чтобы он заехал в Погорельский и прослушал оставленные на автоответчике записи.