– Ну, иди к бабушке, – подтолкнул он меня обратно и, как будто потеряв интерес ко мне, продолжал пить чай.
Я тоже попил чайку, и меня отпустили погулять на улицу снова. Когда я вернулся домой, бабушка сказала мне, что дедушка, пивший с нами чай, сильно болен и останется у нас ночевать, он сейчас лежит и отогревается на печи, на той лежанке, где когда-то любила лежать прабабушка.
На другое утро за завтраком я спросил Бабусю, почему с нами не пьет чай вчерашний дедушка. Она ответила, что дедушке за ночь стало лучше, поэтому он утром встал рано и ушел…
Мы никогда больше не разговаривали с Бабусей об этом дедушке, но почему-то у меня осталось такое впечатление, что дедушка этот вскоре после нашего чаепития умер. Должен был умереть – не жилец он был на земле – такое у меня было чувство, когда я смотрел на него.
И только через пятьдесят пять лет я узнал: тот человек, который потрепал меня по головке, скорее всего, был моим настоящим дедушкой – священником русской православной церкви Василием Дмитриевичем Зотиковым, отцом моего отца Алексея Васильевича Зотикова, и мужем моей бабушки-«Бабуси» – Павлы Васильевны Зотиковой, урожденной Дубровской, тоже дочери священника русской православной церкви Василия Степановича Дубровского. Все предыдущие пятьдесят лет отец и все мои родные скрывали тот факт, что семья имеет «поповские» корни, чтобы не поставить под удар советской власти меня и брата.