– Антон! – вспорхнула к нему мама в новом платье и побежала на кухню.
Оттуда уже несло горелым. Обед-то у нас торжественный. Скатерка новая. Диван переставили. Полы блестят.
Пока мама поет на кухне, Антон достает свою маленькую фотографию, для документов, и кладет мне в карманчик на груди.
– Возьми, а то забудешь там меня…
– Почему забуду? – Сижу я у него на коленках и качаю босой ножкой.
– Целый месяц в твоем возрасте – это очень много.
По лестнице с маленькой темной мансарды спускается старая гарпия – моя бабушка.
– Это кто ж так надушился? А?
– Здравствуйте, Валентина Карповна, давайте я вам помогу…
Антон подносит к столу старушечье кресло. Бабушка резво прыгает на подушку.
– Ой, спасибо… Хоть ты за мной поухаживаешь… – Она кокетливо подмигивает.
Женщины всех возрастов любят кучковаться рядом со Страховым. С одной стороны, они видят в нем большое теплое тело, с другой – чувствуют душевное родство, есть в нем что-то бабье. Даже наша молочница Татьяна не удержалась, протиснулась за стол и пялится. Чего села? Молоко принесла – и топай к своим детям. Сколько их там в твоем выводке? Пять или шесть?
– А мы вот Соньку на море провожаем. – Мама вынесла корзинку пирожков.
В жизни никогда до пирожков не опускалась, а сегодня черт ее дернул. Но корзиночка была прикольная, с едой у нас всю жизнь проблемы, зато с декором – все ок.
– Ох! Ты глянькося… На море? – по-козьи моргнула Танюха.
– Да, сама путевку раздобыла! Оторвала у этих райкомовских сволочей! – похвалилась мама. – Пусть съездит. Теперь и не знаешь, когда еще придется… с этой демократией.
– Я-то хоть пожила при коммунизме, – влезла бабушка. – Весь юг объездила. Весь юг! В Сухуми была, в Адлере была, в Пицунде была, в Сочи была, в Ялте была… А уж в Анапе… и не считала. Коньяка сколько привезла! Вина марочного! Все вот они, – она ткнула на маму и на кого-то еще в воздухе, – все у меня перетаскали. А теперь пойди… найди хороший коньяк.
– Да… – Антон оторвался от тарелки. – Если бы не демократия, я бы уже сейчас начал карьеру делать, по партийной линии.
– Ты ешь, ешь. – Бабушка настроила на Антона свои вампирские волны.
– Все! Накрылась лавочка, – усмехнулась моя наивная мама.
Смехота! Тогда, в 1991 году, мы верили в демократию. Знать не знали, что это такое, но верили. Наш почтовый ящик был забит газетами. Просвещались активно. Обычно это заканчивалось скандалом.