Думай, как Фаина Раневская - страница 13

Как-то у Раневской спросили, почему она не снимается у Сергея Эйзенштейна. Фаина Георгиевна ответила, что скорее будет продавать кожу с задницы, чем сниматься у него. Эйзенштейну донесли фразу Раневской. Он прислал ей телеграмму: «Как идет торговля?»

Потом были фильмы «Мечта» (1940), «Свадьба» (1943), «Весна» (1947) и «Золушка» (1947). В них проявился великолепный актерский талант актрисы. Но она не могла просто исполнять команды режиссеров, и сама придумывала себе роли. Иногда так ярко, что некоторые режиссеры протестовали. Маленькие эпизоды в фильмах она превращала чуть ли не в главные.

В 1935 году она служит в Центральном театре Красной Армии, а через четыре года опять остается без работы. Началась Великая Отечественная война, и Фаина Раневская эвакуировалась в Ташкент до 1943 года.

Ташкентская поэтесса Светлана Сомова, часто общавшаяся с Ахматовой, вспоминала: «Базар жил своей жизнью: чмокали верблюды, какой-то старик в чалме разрезал красный гранат, и с его желтых пальцев капал красный гранатовый сок. К Ахматовой прислонился рваный мальчонка с бритвой, хотел разрезать карман. Я схватила его за руку прошептала: „Что ты? Это ленинградка, голодная“. Он хмыкнул. А потом снова попался навстречу нам. Привязался, надо было бы сдать его в милицию. Но он протянул Ахматовой румяный пирожок в грязной тряпке: „Ешь“. И исчез. „Неужели съесть?“ – спросила она.

„Конечно, ведь он его для Вас украл…“ Кажется, никогда не забуду этот пирожок, бесценный дар базарного воришки».

Чуть позлее Раневская писала: «В первый раз, придя к Ахматовой в Ташкенте, я застала ее сидящей на кровати, – делилась воспоминаниями Фаина Георгиевна. – В комнате было холодно, на стене – следы сырости. Была глубокая осень, от меня пахло вином.

– Я буду вашей madame Lambaille, пока мне не отрубили голову – истоплю Вам печку.

– У меня нет дров, – сказала она весело.

– Я их украду.

– Если Вам это удастся – будет мило.

Большой каменный саксаул не влезал в печку, я стала просить на улице незнакомых людей разрубить эту глыбу. Нашелся добрый человек, столяр или плотник, у него за спиной висел ящик с топором и молотком. Пришлось сознаться, что за работу мне нечем платить. „А мне и не надо денег, Вам будет тепло, и я рад за Вас буду, а деньги что? Деньги не все“.

Я скинула пальто, положила в него краденое добро и вбежала к Анне Андреевне.