– Чего это он? – Кэлла снова повернулась к мальчишке и удивлённо
взглянула на него.
– Я, – всхлип, – попытался согнуть, – всхлип, – ногууу.
– Что ж, надо быстрее выдвигаться. Что толку размышлять о рунах,
если ими нельзя воспользоваться.
Квэн встал напротив Бони и потянул его за руки на себя. Кэлла же
помогала, как могла, толкая мальчишку в спину.
– Сам ты не дойдёшь. Твои друзья, как я посмотрю, уже отогнали
стадо подальше и не собираются тебе помогать, – затем Квэн спросил
у сестрёнки: – Что скажешь, Кэлла? Проводим его до лекаря?
То ли чтобы помочь Боне, то ли – чтобы как можно позже
приступить к занятиям по рисованию рун, Кэлла быстро
согласилась.
Так, медленно и опираясь на плечо Квэна, мальчишка поковылял по
тропинке, уводившей от Радужных ручьёв к дороге в деревню. Пока
шли, ребята разговорились, и, стыдясь своего поступка, Боня
признался, что не знал, какой на самом деле Квэн – хороший человек.
И для него, Бони, это оказалось неожиданностью.
Детвора, рождённая в Рунной деревне, но не в Рунном клане,
считала, что вся мужская часть столь благородного клана заносчива и
высокомерна. Они видели, как он, Квэн, часто ходит на рынок или
куда-либо спокойным, прогулочным шагом, тогда как им, детям
пастухов, приходилось постоянно спешить.
Квэн же в свою очередь признался, что он нарочно ходит медленно.
Отчасти потому, что любит наблюдать за окружением: за природой, за
людьми, за их работой, а отчасти – по причине постоянной занятости
в стенах дома. Да, он не пас овец, не вспахивал землю, не
тренировался, как люди в Вольном клане или в семьях наёмников,
которые не могли официально называться кланом, так как у них в
родстве имелось меньше двадцати пяти человек.
Но ему в возрасте Бони, то есть шесть-семь лет назад,
приходилось сразу после семейного, точнее, кланового завтрака
садиться за рисование рун, и заканчивал он только тогда, когда
солнце заходило за горизонт, уступая место темноте. И так
происходило каждый день вплоть до шестнадцатилетия.
Мало того, он, Квэн, завидовал обычным ребятам из деревни,
которые нередко играли в догонялки, стоило им собраться хотя бы на
десять минут вместе. Его же развлечениями в детстве были только
истории, которые рассказывала Старшая. Она, пожалуй, была
единственной, кого Квэн раньше – да и сейчас – мог назвать
настоящим другом. Но у неё было не так уж и много свободного
времени для внука. Она могла позволить себе пообщаться с ним лишь
утром – до завтрака, и вечером – перед сном, когда оставляла свои
заботы о клане.