Но где все?
- Э-хей, - сказал я. - Снимите у меня с головы это
ведро.
Молчание было мне ответом.
Ну ладно, может это было и не несколько минут.
Ладно, разберемся.
Я сосредоточился и принялся прогонять в мозгу те блоки
информации, которые казались мне особенно важными и которые ни в
коем случае нельзя было забывать. Заодно я повторил ключевые слова,
и самым ключевым было слово "Таннен".
Убедившись, что воспоминания надежно записаны на подкорку, я
снова позвал на помощь, но ответом мне снова было лишь
молчание.
Впрочем, этого и следовало ожидать. Странно, что они тело до сих
пор в какой-нибудь утилизатор не спихнули.
Я подергал ремни. Они держали крепко, но петли были чуть
свободными, видимо, чтобы не препятствовать кровотоку. Если бы я
мог вывихнуть запястье или сломать себе большой палец… Но как
сломать большой палец, если его и ударить ни обо что не
получится?
Тогда я начал дергаться, пытаясь раскачать кресло. Получалось не
то, что плохо, получалось вообще никак, мое ложе было надежно
прикручено к полу.
Я почувствовал, что не люблю Архитекторов еще больше.
От нечего делать я еще раз прогнал в памяти самое важное, а
потом принялся орать матерные частушки, надеясь этим привлечь к
себе внимание.
И это сработало. Уже после третьей частушке дверь открылась и с
моей головы стащили шлем.
- Привет, Рик, - сказал я. - Не ждали?
Он пробурчал в ответ что-то невразумительное. Ну, это все
понятно, он же робот, роботы действуют по инструкции, а инструкций
по поводу моего внезапного пробуждения ему никто не давал ввиду
полной невозможности последнего.
- Где Селена? - спросил я.
- Она ушла, - сказал Рик.
- Куда?
- В Систему.
- И как давно?
- Две с половиной недели назад.
- О, как, - сказал я. - Это же сколько времени я тут
валяюсь?
- Три месяца и четыре дня, - сказал Рик.
- Нормально так, - сказал я. - Ладно, это был интересный и очень
поучительный эксперимент, но теперь он закончился и тебе стоит меня
освободить.
Вместо этого Рик принялся меня душить.
Душить. Меня.
Надо сказать, я не очень люблю, когда меня душат. Я от этого
расстраиваюсь, а когда я расстраиваюсь, то становлюсь довольно
неприятным.
Вот и в этот раз, едва его руки сжались на моем горле обычной
стальной хваткой, я стал очень неприятным, задергался, рванул ремни
изо всех сил, и тот, который стягивал мою правую руку, тупо
порвался.