– Ладно, – сказал Вэ И. – Вернешься из Старого посёлка, отпишешься – и в новую командировку. Администрация просит подготовить целевую полосу о том, как живут оленеводы Таловского национального хозяйства. Очень актуальная тема.
– Да что вы все о работе да о работе, – перебила его Зоя Антоновна. – Вольдемар, принеси-ка лучше фотографии Деца!
Дец – это пудель, причем, какой-то умопомрачительно редкой разновидности. В данный момент он находился на другом конце России в кооперативной квартире Колобовых, за которой присматривала старушка-мать Вэ И. А странная кличка «Дец» очень легко объясняется: это последний слог слова «молодец».
Этим своим Децем Колобовы регулярно хвастались: и умница-то он – спит только на коврике, не рвет обувь, не скулит зря и хозяев по фотографиям узнаёт. И вообще – интеллигентный пёсик: помогает носить сумки старушке, временно исполняющей обязанности его хозяйки, а еще – поёт под музыку, с удовольствием смотрит телевизор. И родословная у него – закачаешься! Я этот документ видел – голова кругом пошла от безупречности имён и характеристик предков пуделька.
Не знаю, как Колобовы в своей родословной, а я дальше прадеда никого у себя не знаю. И как ни бился – не выяснил. Вот и имя Герасима Анкудинова покрыто для меня мраком неизвестности: то ли предок, то ли однофамилец…
Я послушно полюбовался фотографией Деца: надо же было как-то отработать славный обед. Ничего, симпатичный барбос. Правда, его морда показалась мне самодовольной и туповатой.
После обеда я быстро доделал макеты, забил в них все «дырки» информациями – спасибо Светке, постаралась, и к шестнадцати ноль-ноль был свободен. А через час мы с Лёшей отчалили от причала Каменного.