– Так оно и было, – произнес после долгого молчания Акейро
голосом чуть надтреснутым, как в той, прежней, жизни. – Когда ты
рассказывал... я не то чтобы вспомнил – скорей почувствовал... так
все и было.
Кенет был невыразимо благодарен Акейро за эти слова, но
чувствовал себя по-прежнему неловко.
– А Кэссина я и по этой жизни помню, – внезапно улыбнулся Юкенна
своему воспоминанию. – Занятный такой парнишка, восторженный до
ужаса. А кстати, где он сейчас?
– Там же, где и был, – все еще несколько смущенно ответил Кенет.
– Я его под присмотром Вайоку оставил. Господин Вайоку, конечно,
ветхий старичок, но вполне в своем уме. И за магом будущим
присмотреть в самый раз сгодится.
Хэсситаем внезапно овладел приступ неудержимого хохота.
– Вот это сказал так сказал, – простонал он, утирая слезы смеха.
– Вайоку, конечно, старикашка ветхий, спору нет... и он
действительно в своем уме... а точнее будет сказать – себе на уме,
и даже очень... и уж мага на путь истинный наставить он очень даже
сгодится!
– Ты что, знаком с ним? Расскажи, – попросил Юкенна, дождавшись
ответного кивка.
– А заодно и про меч, – мстительно потребовал Кенет. – Раз уж ты
меня заставил объяснить, откуда у меня этот меч взялся, я вправе
услышать, откуда он взялся вообще... да и ты сам, если уж на то
пошло.
– Больно долгая история, – возразил было Хэсситай.
– Ничего, – в тон ему ехидно заметил Кенет. – Ночь у нас впереди
длинная, и спешить нам некуда.
– Ладно, – вздохнул Хэсситай, – так и быть.
После недавней слякотной оттепели земля снова промерзла насквозь
до звона. Бугристый лед кое-где выблескивал сквозь тонкий, как
рубашка, снежный покров. Редкие искристые снежинки медленно падали
и укладывались наземь одна к одной. Под ними явственно обозначалась
каждая трещинка в земле, каждая вмерзшая в лед травинка. Время от
времени среди крохотных белых снежинок появлялась крупная, черная.
Когда ветер опускал на снег хлопья сажи, мальчик вздрагивал и
замирал, прислушиваясь. Ни шороха кругом. Только сажа черными
снежинками беззвучно валится на белую землю. Далеко их занесло...
вот уже и дом сгорел дотла, и защитники его погибли, и убийцы
убрались восвояси, а сажа и пепел все еще носятся в морозном
воздухе. И тишина окрест... такая тишина, что хочется услышать что
угодно... как попискивает в огне заледеневшее дерево перед тем, как
заняться пламенем по-настоящему... как тягучий свист стрелы
сменяется предсмертным вскриком... как рушатся с воем и грохотом
пылающие стропила... пусть даже и это... все равно... только бы
хоть что-нибудь услышать... чтобы не мерещился в звенящем безмолвии
гул копыт, чтобы не чудилась за спиной неумолимая погоня.