Я моргнул. С другой стороны, меня часто поражают глубокомысленные высказывания посетителей о католиках, а единственные известные им живые примеры – разнообразные ирландцы. Посетителей, которые в ином отношении – да во всех отношениях – абсолютно разумны. «Первым делом священники насилуют молодых монашек, и тот священник, который хорошо справляется с делом, идет наверх, такая у них система – до первого изнасилования они даже рукоположения не получат. Знаешь, Тим, я думал, ты кумекаешь, папа же только за счет вырезанных младенцев и живет, это все знают. Я сказал, к дьяволу, даже не думай пускать ирландцев в свободную комнату; будут они там вызывать всяких демонов в своих ритуалах, что тут хорошего, когда в доме малютка Джем? И вообще папство – это растление христианства, и возглавляет его сам Антихрист, а его отпрыски задавят Второе пришествие, как жука». Я не трудился отвечать на эти бредни по двум причинам: идиоты держатся за свое мнение, как новообращенные, а от всей этой темы у меня начинают ныть плечи. В любом случае, я вряд ли могу кого-то переубедить. Американцы испытывают такие чувства к иностранцам со времен «Законов о чужаках и бунтах» 1798 года.
Хопстилл счел мое молчание за согласие. Он кивнул и отхлебнул джина.
– Стоит этим попрошайкам приплыть сюда, и они начинают тянуть все, что не прибито гвоздями. Без толку им говорить.
Само собой разумеется, они приплывут. Я часто прогуливаюсь вдоль доков, окаймляющих Саут-стрит всего в паре кварталов от моего пути домой из «Погребка Ника», и они гордятся судами, жирными, как мыши, в которых пассажиров больше, чем блох на собаке. Эмигранты приплывали все годы – даже во время Паники[7], когда я видел, как голодают люди. Сейчас снова появилась работа, нужно прокладывать железные дороги, строить склады. Но, жалеете вы эмигрантов или желаете им потонуть, все граждане сходятся в одном: этих эмигрантов чертовски много. Большинство из них ирландцы, а все они католики. И почти все соглашаются со следующей мыслью, которая приходит на ум: у нас нет ни средств, ни желания прокормить их. Если все пойдет еще хуже, отцам города придется открыть кошельки и наладить какой-то порядок встречи – какую-то систему, не позволяющую иностранцам скапливаться в прибрежных переулках, утаскивая крохи у карманников, пока они сами не научатся воровать кошельки. Неделю назад я проходил мимо судна, выблевывавшего семь или восемь десятков скелетов с Изумрудного острова; эти эмигранты остекленело смотрели на наш город, будто не верили в его существование.