Муж и жена. И если молчание затягивалось чересчур долго, это было уютное молчание, и Нэнси не сомневалась в том, что когда они начнут новую жизнь в Калифорнии, заведут друзей, родят детей, привыкнут к семейной жизни, молчание останется в прошлом.
Впереди, у подножия скалы из песчаника, справа от дороги показалось небольшое кирпичное строение, совершенно неожиданное в этой глуши. Перед ним зеленела полоска лужайки, рассеченная пополам короткой белой дорожкой. Окон на фасаде не было, только большая вывеска на стене рядом с дверью, черные буквы на белом фоне.
– Странно, – пробормотал Пол, сбрасывая скорость.
Нэнси кивнула.
На таком расстоянии они уже могли разобрать слова на вывеске:
МАГАЗИН «ХРАНИЛИЩЕ»
БАКАЛЕЯ – АПТЕКА – ТОРГОВЛЯ
Пол рассмеялся.
– «Хранилище»? Это еще что за название?
– Честное и откровенное, – заметила Нэнси.
– Ага. Пожалуй. Вот только в большом городе с таким названием, как «Хранилище», ничего не выгорит. Нужно что-нибудь броское, что-нибудь громкое. – Снова рассмеявшись, он покачал головой. – «Хранилище»!
– Почему бы нам не остановиться? – предложила Нэнси. – Быть может, здесь есть холодная содовая. Она пришлась бы сейчас очень даже кстати.
– Ладно.
Площадки для стоянки не было, так что Пол свернул с грунтовки и остановился прямо перед входом в маленькое здание. Он повернулся к своей молодой жене.
– Что тебе купить?
– Я пойду вместе с тобой.
Пол решительно положил ей руку на плечо.
– Нет. Оставайся в машине. Я куплю содовой. Больше ты ничего не хочешь?
– Только содовую, – сказала Нэнси.
– Хорошо, пусть будет только содовая. – Открыв дверь, Пол вышел из машины. – Я мигом.
Он улыбнулся, и Нэнси улыбнулась в ответ, провожая его взглядом, однако ее улыбка погасла, когда она увидела, как Пол открыл стеклянную дверь и шагнул в магазин, скрываясь в мутном полумраке внутри. До нее вдруг дошло, какое же это странное место. До ближайшего города пятьдесят, а то и все сто миль, не видно ни телефонных, ни электрических проводов; скорее всего, здесь нет даже воды, и уж точно тут никто не ездит. Однако магазин был открыт и ждал покупателей, словно находился в оживленном центре Питтсбурга, а не в сердце техасской пустыни.
Нэнси стало не по себе.
Она уставилась на дверь, пытаясь заглянуть внутрь, но не смогла ничего рассмотреть. Ни движения. Ни силуэтов. Всему виной стекло, сказала себе Нэнси, и угол, под которым падают на него солнечные лучи. Только и всего. К тому же, если внутри действительно так темно, как это кажется с улицы, Пол не стал бы заходить.