Она подняла глаза на портрет:
– Каспара я приструню. Но его мать…
– Королеву предоставь мне. Мы с ней понимаем друг друга.
Он взял ее за руку, слегка сжав безымянный палец. Она застыла, стараясь сохранить спокойствие.
– Будет не так трудно, – прошептал он.
Из окна в раскаленную тишину комнаты ворвалось голубиное воркование.
Она осторожно высвободила руку и собралась с силами:
– Итак, когда?
– На следующей неделе.
– На следующей неделе?!
– Королева уже начала приготовления. Через два дня мы уезжаем во дворец. Убедись, что готова.
Клодия промолчала. Она чувствовала себя опустошенной, оглушенной.
Джон Арлекс направился к двери:
– Ты здесь неплохо справлялась. Эра соблюдается безупречно, если не считать этого окна. Пусть переделают.
– Как жизнь при дворе? – спросила она, не двигаясь.
– Утомительна.
– А ваша работа? Как Инкарцерон?
Долю секунды он молчал. Сердце гулко билось в ее груди. Потом обернулся и ответил с холодным любопытством:
– Тюрьма в совершенном порядке. Почему ты спрашиваешь?
– Просто так.
Клодия постаралась улыбнуться, умирая от желания узнать, как он отслеживает жизнь Тюрьмы и где она находится, поскольку шпионы докладывали, что отец ни разу не покидал королевского дворца. Впрочем, тайны Инкарцерона теперь – самая малая из ее тревог.
– Ах да, чуть не забыл.
Он подошел к столу и открыл кожаную сумку:
– Я привез тебе подарок от будущей свекрови.
Вытащил и поставил на стол какой-то предмет. Шкатулка из сандалового дерева, перетянутая лентой.
Клодия неохотно наклонилась, но он сказал:
– Погоди.
Достал палочку-сканер, провел над шкатулкой – на поверхности вспыхнула и погасла череда картинок.
– Безопасно. Открывай.
Он спрятал палочку.
Клодия подняла крышку. Внутри оказалась эмалевая миниатюра в рамке из золота и жемчужин. Черный лебедь на глади озера, эмблема ее семьи. Она достала картину, против своей воли залюбовавшись нежной переливчатой синью воды и элегантным изгибом птичьей шеи.
– Какая прелесть!
– Да, но смотри дальше.
Лебедь двигался. Сначала как будто мирно скользил, но вдруг взлетел, хлопая великолепными крыльями. Из-за деревьев вылетела стрела и пронзила грудь птицы. Та открыла золотой клюв и запела – жуткий, ненатуральный звук. Потом рухнула в воду и исчезла.
– Действительно прелесть! – заметил Смотритель с ядовитой улыбкой.