Второй проблемой является то, что «такой дискурс формирует рамки для различных возможностей политического курса, сводя их к выбору между «умиротворением» России – термин, который остается отталкивающим для многих политиков, – и противостояния ей путем сдерживания или устрашения. Однако даже это не представляется правильными альтернативами, поскольку «урок» из Мюнхенских соглашений 1938 года очень поучителен: агрессии должно противостоять (и когда это было сделано, Европа была втянута в войну)>25. Отказ от любой дипломатии и переговоров из-за страха скатиться к «умиротворению агрессора» означает отказ от использования множества политических инструментов, имеющихся в распоряжении Европы. Более того, чтобы сдерживание и устрашение имели успех, необходимо действительно понимать ту сторону, на которую эта политика направлена: нужно понимать причины ее действий и природу ее процесса принятия решений. Представляя современную Россию как карикатуру на Советский Союз, нацистскую Германию или любого другого врага прошлого, понять этого невозможно».
Готовясь к войнам прошлого
Наконец, по мнению автора, последним аргументом, подтверждающим, что дискуссии о новой «холодной войне» не решают, а лишь усугубляют существующие проблемы, является то, что они ограничивают современный дискурс категориями и логикой XX века и совершенно не учитывают новые реалии, в том числе – в отношении России века XXI. Этот аргумент особенно важен для политиков и военных стратегов, которые вновь и вновь наступают на те же старые грабли, готовясь вести войны прошлого. Как считает Монаган, такое Западу уже случалось пережить при выстраивании своих отношений с Россией. Автор цитирует Джорджа Кеннана, который говорил о том, что в годы «холодной войны» американские военные стратеги не могли перестать видеть в образе Сталина Гитлера и продолжали готовиться к новой войне с СССР, опираясь на недавний опыт борьбы с нацистской Германией >26.
Исходя из вышесказанного, автор ставит два принципиальных вопроса.
«Первый – хотя разговоры о новой «холодной войне» являются частью стремления некоторых уделять первостепенное внимание угрозе со стороны России, более широкая перспектива с точки зрения безопасности и вызовов, перед которыми стоит Запад сегодня, существенно отличается от того, что было в «холодную войну». Россия явно нуждается во включении в повестку дня западной политики и безопасности совсем не потому, что Москва последовательно подчеркивает свое недовольство сегодняшней архитектурой европейской безопасности. Это лишь часть комплексной картины международной ситуации. Требуется достичь баланса, который труднореализуем, и сегодняшним лидерам потребуется приложить гораздо больше усилий по сравнению с тем, что было сделано в период «холодной войны».