Там был и Браун, и студенты – все, кроме миссис Куттс. Она пришла минут через десять – белая как мел, – села за стол и забарабанила пальцами по скатерти. Она ходила проверять аллеи в парке.
Старина Браун снял шлем и, почесывая в затылке, твердил, что до утра ничего не сделаешь. Уильям стоял рядом с тетей, совершенно измотанный и напуганный. Бедняжка Дафни плакала, а два студента пытались подавлять зевки и изображали озабоченность. Было за полночь, и мы уже дошли до ручки.
Мне удалось убедить всех, что сквайр не нанес мистеру Куттсу никаких повреждений, и некоторый эффект это возымело. Браун и студенты стали поглядывать на дверь, Дафни выпрямилась и вытерла глаза, а у миссис Куттс на щеках появились розовые пятна. А юный Уильям вдруг завопил:
– Ух ты!! Его миссис Гэтти заперла, точно говорю! В часовне, как мистера Гэтти!
Все были потрясены. Какое разумное предположение! С нее вполне станется. И мы с Брауном отправились в Моут-Хаус, оставив Бонда и Миллера держать оборону.
Гэтти уже легли и незваным гостям не слишком обрадовались. Старый Гэтти, когда его вытащили из постели, чтобы задать несколько важных вопросов, не скрывал недовольства и сам стал спрашивать, какого, мол, черта, и все такое прочее. Оказалось, эта пташка спит в ночной рубашке! Нам прямо неловко было.
Услышав новость, он успокоился и стал сама любезность. Отправился в спальню – беседовали мы в гостиной, и с лестницы второго этажа на нас таращились перепуганные горничная и кухарка – и поднял с постели миссис Гэтти. Она вышла в пеньюаре, в волосах – папильотки, на носу – золотые очки. То ли она и спит в них, то ли без них чувствует себя неодетой.
– Викарий? – переспросила она.
– Да, – отвечали мы.
– Надо же!
– Да.
– Пропал?
– Да.
– Знаете что, – начала миссис Гэтти с видом человека, на которого снизошло озарение. – Он, должно быть, провалился в какой-нибудь карьер. Опасные там места, я всегда говорила.
Она казалась совершенно нормальной, а вот старина Гэтти смотрел на нас, словно хотел сказать: «Мы еще и не на такие фокусы способны!»
Мы откланялись и пошли по домам.
Уильяма отправили спать, и кое-как я уговорил остальных последовать его примеру. Миссис Куттс, наверное, всю ночь пролежала не сомкнув глаз; она не стала запирать входную дверь на щеколду, чтобы викарий, если придет, мог сам попасть в дом. Я завалился в кровать и уснул. Очень уж я вымотался – весь день то одно, то другое.