- Конечно, финансовую, а какую же ещё? Если вы в состоянии
пригласить няню не только к коту, но и к каждой его блохе, кто ж
вам запретит?
Ольгер пристально взглянул на меня сощурившись.
- Извините, - буркнула я.
- Вы такие интересные идеи подкидываете, - серьёзно и задумчиво
сказал он, а потом помолчал несколько секунд и уточнил. - Так вы
любите котов, Аля?
- Кто же их не любит?
- Встречал я таких, - туманно проговорил он и резко поменял
позу. – Итак. Не желаете ли поступить ко мне на работу?
- Кошачьей нянькой?
- Ну, если вам угодно именно так это называть, то да.
Разумеется, я не желала. И вообще, не в моём нынешнем положении
и настроении хохмы травить в компании чокнутого богатея.
- Кажется, я вам не подхожу.
- Это вы так считаете, или думаете, что я так считаю? – серьёзно
уточнил он. – Скажу за себя. Честно говоря, вы не совсем то, что я
имел в виду, когда делал заказ в агентство. Возможно, вы даже
совсем не то. Но так вышло, что у меня нет времени продолжать
поиски. А пока мы с вами тут разговаривали, у меня сложилось
впечатление, что вы прекрасно справитесь с задачей. Мне необходимо,
чтобы кто-то хорошо приглядывал за Дайрой. Это такой мерзавец… -
вздохнул Ольгер. С его странным акцентом у него получилось
«мьерзавец». – Просачивается в любую щель и норовит удрать. Коста с
ним замучился и забросил свои основные обязанности…
- Так может и правда кастрировать его? – предложила я. – Станет
спокойнее и не будет рваться на улицу.
- Нет, не стоит, пожалуй, - угрюмо возразил Ольгер. – Я ценю
ваше стремление облегчить мне жизнь…
- Да не вам, вообще-то, а коту.
- Тем более, - жёстко подытожил Ольгер. - Поверьте, он
возражает.
Я только вздохнула. Вот он в чистом виде, известный науке
феномен: все мужики так легко представляют себя на месте своих
обожаемых котов, что предложение почикать коту яйца вызывает у них
панический трепет и священное отрицание.
- Итак, я готов взять вас на работу, если вас устроит жалование,
а также некоторые обстоятельства и сопутствующие обязанности.
Он вот прямо так и сказал «жалование». И я решила, что этот
иностранец учил русский не иначе как у столетнего профессора,
которые ещё с белогвардейскими офицерами пил на брудершафт.
- И сколько… какое жалование предлагаете? – спросила я чисто из
вежливости.
- Пятьдесят, - кивнул он. – Пятьдесят тысяч.