Брат Тома проводил его прямую, словно доска, фигуру неприязненным взглядом. Стервятник, подлинный стервятник в монашеской рясе!
Ризничего он боялся до дрожи в коленях, до замирания сердца в тощей груди. Да и как не бояться, когда по его милости бедный брат Тома три раза попадал в карцер, не считая менее суровых наказаний. И хоть бы было за что, а то ведь – и это самое обидное – а мелкие оплошности, которых с кем не бывает! Но ризничий – подлинный стервятник – взъелся на брата Тома и не знал снисхождения.
– Он или кто другой, да только точно доносчик среди нас есть, – заявил брат Тома, выпучив круглые глаза.
– Узнать бы кто, да проучить, как следует! – воскликнул брат Гийом, ударяя кулаком о ладонь. Он хотел тут же предложить на выбор пару подходящих способов, но в этот момент мимо них прошел пономарь. Брат Гийом подскочил к нему, легонько толкнул в бок острым локтем и подмигнул.
– За вами, брат Жан, теперь должок.
– Какой-такой должок? – наигранно удивился пономарь.
Брат Гийом хихикнул.
– Да историю вашу, ризничий ведь на самом интересном месте прервал.
Пономарь прибавил шагу, бросив через плечо:
– А ничего интересного дальше и не было. Да и вообще, сочинил я все это, братья, забудьте.
– Чего это он? – спросил брат Тома, удивленно глядя в широкую спину брата Жана.
– Должно быть, испугался обещанного ризничим наказания, – осклабился брат Гийом, провожая пономаря хитрым взглядом.
– Фу, какая ерунда. Ну, посадят на хлеб с водой. Неприятно, конечно, да, в общем, невелика беда.
– Для вас может и невелика, брат Тома, а для пономаря нашего, видать, целое бедствие, – загадочно ответил брат Гийом и, склонившись к самому уху собеседника, зашептал. – Намедни проходил я мимо его кельи после Всенощной, слышу – шорох. Я, значит, на пол опустился, чтоб в щелку заглянуть, чем это наш брат Жан занимается в такое время, подозрительно все это мне показалось. Знаете ведь какие нынче времена!
Брат Тома затаил дыхание. В его круглых птичьих глазах читалось жадное любопытство.
– И что же вы увидели, брат Гийом?
– К сожалению, ничего, но зато мой нос, брат Тома, мой нос уловил некие аппетитные ароматы, которые просачивались из кельи нашего Златоуста. Знаете, что это было?
– Ну, не томите, брат Гийом, вечно вы туману напускаете.
– Мясо! Жареное мясо! – провозгласил рыжий Гийом. – Готов поклясться мощами святого Аполлинария, что это была сочная грудинка. И заметьте, в постный день. Каково?