Мэт вскоре понял, как поняли и родители, что возникла опасность для Свити отождествлять все наслаждения с Мэтом. Поэтому если Мэт по той или иной причине исчезнет, то у Свити начнутся любовные страдания, а точнее – острая жажда и болезненное стремление получить отнятое наслаждение. Среди людей с нормальным умственным развитием эти чувства назывались бы любовью.
Вот почему Мэт предложил родителям переключить похоть Свити на ещё одного мужчину, которого он предложил привести. Он заверил родителей, что это будет такой же заботливый и умелый мужчина, которого Мэт тоже представит Свити врачом, с которым якобы Мэту нужно посоветоваться относительно её здоровья. Так и сделали. Мэт представил своего приятеля, и родители одобрили его. Свити смотрела на него так же зачарованно, но уже с большим знанием дела. После осмотра Свити «новым врачом» Мэт и его друг стали чередоваться, и Свити радостно принимала каждого из них порознь или вместе.
Мэт нередко смотрел на просветлённое наслаждением лицо Свити и думал, что, будь она обыкновенной девочкой, он, погружая её в разнообразные наслаждения, отвлекал бы её от учения, интеллектуального развития, подавлял бы наслаждением другие интересы и тем самым лишал бы её всех возможностей, кроме сексуальных, которые могла бы даровать ей жизнь. Это могло бы стать достаточным основанием для тяжёлых угрызений совести. Но в данной ситуации он имел дело только с женским телом, ум в котором достиг предела своего развития и не мог функционировать иным способом, кроме как поиском новых наслаждений, которые предоставляло взрослое тело. Иначе говоря, обучение Свити всё-таки происходило, но исключительно в области добычи наслаждений. Так что Мэт испытывал не угрызения совести, а гордость от того, что он делает жизнь Свити наполненной смыслом. По сути, единственным основополагающим смыслом – наслаждением.
Когда Мэт уехал в отпуск и оставил вместо себя своего приятеля, Свити тосковала не столько по Мэту, сколько по второму мужчине. Ей так полюбились два члена одновременно и последовательно, что теперь она спрашивала у сменщика, а где Мэт, а у Мэта, где другой врач, если они приходили порознь.
К тому времени Свити возлюбила все формы секса, и ничто у неё не вызывало отвращения, если хоть как-то было связано с половыми органами.